Струна и люстра

Правда, если такой человек работает с ребятами всерьез и долго, ему дополнительно приходится осваивать немало умений и навыков. Автору этих строк, например, вместе со своими юными подопечными, пришлось изучать самые разные предметы (извините, повторяюсь): от проектирования малых судов до азов режиссерского мастерства и от работы на токарном станке до хитростей навигации. Впрочем, когда это делаешь с мальчишками и девчонками, во время игры и составления «фантастических» планов на будущее, дело не столь уж утомительное. Наоборот — увлекательное и полное веселого азарта…

Умение заразить такой увлеченностью окружающих детей— это особый дар, одна из тех черт, из которых «слеплена» личность ребячьего лидера. Личности эти — «всякие», с непохожими характерами, разные по возрасту, увлечениям, темпераменту. Но у них одна общая черта: им интересно с детьми, и они хотят, чтобы детям было тоже интересно — жить, играть, расти, познавать мир, становиться лучше…

В разные времена таких людей называли (и называют) по-разному: наставники, инструкторы, вожатые, скаут-мастеры, командоры, флагманы… Но мне до сих пор самым подходящим кажется появившийся в шестидесятых годах термин «ребячьи комиссары». Конечно, понятие «комиссар» изрядно скомпрометировано его связью с большевистскими политдеятелями, но все же оно гораздо шире по смыслу и до сих пор несет на себе отсвет героической романтики. К тому же, комиссар — это и командир, и носитель идеи в одном лице. То есть то, что и надо для человека, взвалившего на себя нелегкий и не приносящий никаких жизненных благ и выгод труд воспитания «вот этого гвалтливого, непоседливого, любопытного племени», которому надо помочь вырасти хорошими людьми.

У меня в памяти многие десятки «ребячьих комиссаров», с которыми я был лично знаком и о которых можно было бы (о каждом отдельно!) написать увлекательные книги. Симон Соловейчик, Владимир Матвеев, Евгений Волков, Ричард Соколов, Сергей Петров, Наталья Соломко, Иван Иостман, Игорь Киршин, Борис Галенков, Владимир Карпов, Наталья Смарцелова, Олег и Аркадия Лишины, Евгений Филиппов… и много еще. Жаль, что никогда не хватит времени рассказать о всех. Впрочем, некоторые сами написали о своих идеях, делах и отрядах. Это преданные детскому движению люди, которые никогда не искали в нем чего-то лично для себя. Жившие и живущие в постоянных тревогах и заботах о растущем поколении…

Но сейчас речь пойдет не об успехах и радостях деятельности таких вот, утвердивших себя в этой должности и звании ребячьих комиссарах. Они были, они есть — и слава Богу!

А главный разговор — о том, что беспокоит. Чего не должно быть в новой организации, если она появится.

Когда комиссарские заботы не приносят человеку никаких весомых наград и благополучия, зачем ему это надо?

Видимо, здесь действует вечный закон природы. В одних людях меньше, в других больше (чаще всего в тех, кто не забыл собственное детство) живет потребность помогать детям, заботиться о них. Не только о своих, а о детях вообще. В теплом отношении к ребятишкам, в стремлении сделать им что-то доброе, приласкать, защитить от беды и от боли, поделиться радостью, а то и прикрыть собой от неожиданного несчастья — вечный инстинкт, заставляющий выросших представителей живого сообщества заботиться о тех, кто еще только подрастает. Согреть, накормить, научить полезному, уберечь, дать почувствовать любовь взрослых и уверенность, что они тебя не дадут в обиду… Это всегда было свойственно даже не только человечьему племени, но любому более или менее организованному биологическому сообществу. Утратившее такой закон сообщество просто не выживет. (О том, что, увы, именно люди все больше его утрачивают в наше время и чем это может кончиться — тема отдельных философских и социальных исследований). Таким образом, теплое отношение к любому ребенку — чувство, понятное всякому нормальному человеку.

Но непонятное нынешнему обывателю. То есть чрезвычайно прогрессирующей сейчас в человеческом обществе особи, основу которой составляют эгоизм и патологическая склонность к потребительству. То поведение человека, которое не демонстрирует в нем стремления к выгоде и личным благам, обывателю представляется выходящим за рамки здравого сознания.

И потому — подозрительным.

О подозрительности

«До сих пор не купил себе даже паршивого «жигуленка», а тратит свои деньги на мячи и палатки для этих сопляков!»

«Приличные люди едут со своими детьми в Анталию или, в крайнем случае, в Сочи, а этот опять прется с чужими обалдуями в поход на какие-то дальние озера…»

«Вы только подумайте! Взрослый мужик, а устроил на лужайке с малолетками какой-то карнавал и бегает среди них с видеокамерой! Говорят, что кино снимают!.. Не знаю, какие деньги ему за это платят…»

А когда выясняется, что ему за это не платят никаких денег, накал подымается до истерического визга: