Строки, добытые в боях

17-18-19-го бомбили день и ночь. Кроме того, «ванюши», артиллерия и немцы пошли в наступление двумя полками.

Сразу же танки — тяжелые и средние, — за ними пехота. Наступление началось в пять утра. В течение целого дня бой. На правом фланге был заслон учебного батальона и отдельная рота. С фланга они прорвались, отрезали полки от командиров.

Полки, сидя в домах, вели бои в домах до двух-трех суток, а командиры приняли бой — тоже дрались. Танкист камнями отбивался от немцев, когда не было боеприпасов. Командир седьмой роты с двенадцатью людьми в овраге уложил роту немцев и ночью вышел. Занимаем дом, нас двадцать человек; гранатный бой, бой за этаж, бой за ступеньки, за коридоры, за метры комнат (вершки как версты, человек — полк, каждый себе штаб, связь, огонь)…

23-24-го бои пошли на заводе. Цеха горели, железные дороги, шоссе, зеленые насаждения. Бойцы сидели в первом, третьем, пятнадцатом цехах, сидели в туннелях, трубах, ходили на разведку, бой шел в трубе.

В КП на заводе Кушнарев, начштаба Дятленко сидели в трубе. С шестью автоматчиками имели два ящика гранат. Отбились.

Немцы ввели танки на завод, цехи переходили из рук в руки по нескольку раз, танки их разрушили прямой наводкой. Авиация бомбила и день и ночь…

(Из сталинградских записных книжек В. Гроссмана)

Поле боя

Пахать пора!
   Вчера весенний ливень
Прошелся по распахнутой земле.
Землей зеленой пахнет в блиндаже.
А мы сидим — и локти на столе,
И гром над головами,
   визг тоскливый.
Атаки ждем.
   Пахать пора уже!
Глянь в стереотрубу на это поле —
Сквозь дымку испарений, вон туда,
Там стонет чернозем, шипит от боли,
Там ползают противники труда.
Их привели отнять у нас свободу
И поле, где пахали мы с утра,
И зелень,
   землю,
     наши хлеб и воду.
— Готов, товарищ?
— Эх, пахать пора!..
Постой,
Как раз команда: «Выходи!»
Зовут, пошли!
   Окопы опустели.
Уже передают сигнал: пора!
— Пора! Пора! —
   Волнение в груди.
Рассыпались по полю, полетели,
И губы шепчут:
   «Сгинет немчура».
Ползти…
   На поле плуг забытый…
   Друга
Перевязать
   и положить у плуга.
Свист пуль перескочить,
   упасть на грудь…
Опять вперед —
   все полем тем бескрайным
И пулемет, как плуг, держать —
   и в путь,
Туда,
   где самолет навис комбайном.
Шинель отбросить в сторону —
   жара!
Опять бежать, спешить,
   пахать пора!
Идти к домам,
   к родным своим порогам.
Стрелять в фашистов,
   помнить до конца:
Взята деревня!
   Впереди дорога,
И вновь идти от милого крыльца.
Так мы освобождаем наше поле.
Родную пашню.
   Дом.
   Свою весну.
В атаку ходим, пахари,
   на воле,
Чтоб жить,
Не быть у нечисти в плену.

И поле, где у нас хлеба росли, —
Любой покос и пастбище любое,
Любой комок исхоженной земли,
Где мы себе бессмертье обрели, —
Теперь мы называем полем боя.

1942

Мы в Эльбинге