Строки, добытые в боях

Я был убежден, что мы высадимся, что первая группа разведчиков пробьется сквозь плавни, даст радиограмму.

К ночи радиограмма пришла: «Не высаживайтесь. Мы все убиты. Коля».

И восемь почтовых голубей домой, на голубиную станцию, тоже не вернулись.

Тогда впервые в нашем отряде были произнесены два страшных и спасительных слова — Сухой Лиман. Страшных — потому что он унес на свое илистое дно много жизней. Спасительных — потому что все-таки через него на стыках полков, зная броды, переходить линию фронта было значительно легче, чем в других местах…

Много раз ходил я в тыл противника через Сухой Лиман… В нас стреляли и прицельным огнем, и по звуку, и в такт шагов. О, эти хлюпающие шаги, говорящий ил, болтливый лиман! Нигде берег не казался таким далеким, тело друга таким тяжелым, а луна такой предательской!..

(Из воспоминаний Г. Поженяна)

Юность моя

Комсомольская юность моя, мы с тобою
наши версты считали от боя до боя,
наши губы немели,
   наши мачты горели,
нас хирурги спасали,
   а мы не старели.
Что я помню?
   Дороги,
     Дороги,
       Дороги,
столбовые дымящиеся перекрестки,
часовых у колодца, ночные тревоги,
клещи стрел на подклеенной мылом
   двухверстке,
ночи длинные, синие, ночи без края,
тяжесть мокрых сапог,
   вечный холод
     зюйдвестки
и смешную мечту об окне с занавеской,
о которой мой друг загрустил, умирая.
Что я помню?
В семнадцать —
   прощание с домом,
в девятнадцать —
две тонких нашивки курсанта,
а потом трехчасовая вспышка десанта —
и сестра в изголовье с бутылочкой брома.
А потом — немота, неподвижность
   суставов,
первый шаг, первый крик затянувшийся:
   «Мама!»
И опять уходящие к югу упрямо
бесконечные ленты летящих составов.
И опять тишина затаенных причалов.
Но опять, по старинной солдатской
   привычке,
хватишь стопку, ругнешь отсыревшую
   спичку,
обернешься — и все начинаешь сначала.
Все сначала, как будто бы вечер
   вчерашний
две судьбы разграничил луною горбатой:
жизнь без риска —
   за дальней чертой
     медсанбата,
жизнь взахлеб —
там, где бой,
   там, где риск,
     там, где страшно.
Комсомольская юность моя,
   все, что было,
не прошло,
   не состарилось,
     не остыло.
Нас бинтом пеленали,
   нас пулей учили,
нас почти разлучали,
   но не разлучили.

Николай Старшинов

Николай Константинович Старшинов родился в 1924 году в Москве в семье служащего. В Москве прошли его детские и юношеские годы. После окончания школы в 1942 году он в армии: сначала в пехотном училище, затем старший сержант Старшинов — помощник командира пулеметного взвода. В 1943 году в бою под Спас-Деменском тяжело ранен и уволен из армии как инвалид войны. Награжден медалью «За боевые заслуги». Стихи начал писать на фронте.

После войны закончил Литературный институт имени Горького.

Первая книга стихов «Друзьям» вышла в 1950 году.

Я был когда-то ротным запевалой…