Строговы

Взвешивая в уме все, что говорил Кинтельян, дед Фишка думал: «Эти с охотой к нам пойдут. Натерпелись. Знает же Матюшка, когда по народу клич бросить. Ведь скажи, как ловко подослал, ни раньше, ни позже – в самое времечко!»

Действительно, услышав от деда Фишки о партизанском отряде волченорцев, зазывающем к себе всех желающих бороться с белыми, Кинтельян сказал:

– И думать не станем, все до одного пойдем! Я своим мужикам когда еще говорил: давайте проберемся в Волчьи Норы, узнаем, как там люди живут. Не может быть, чтобы волченорцы молчали. Не такой они народ – еще при царе бунтовали. И, вишь, моя правда вышла!

После встречи с Кинтельяном идти деду Фишке в пихтачи не было никакой нужды. Был Кинтельян среди своих мужиков старшим.

Перед рассветом дед Фишка проводил Кинтельяна за поскотину и, повторив свои наказы о том, что необходимо захватить с собою в отряд, направился в Сергево.

3

Не доходя верст пяти до Сергева, дед Фишка нагнал двух старух из Петровки. Прикинувшись новоселом, недавно приехавшим в эти края, он стал расспрашивать их о житье-бытье.

Вдруг одна из старух, пристально поглядев на него, усмехнулась:

– А ведь я тебя признала, Данилыч!

Дед Фишка сконфузился, и у него мелькнула было мысль сказать старухе, что никакой он не Данилыч, а старая просто-напросто обозналась сослепу, но старуха опередила его:

– Обличьем ты, Данилыч, другой стал, в жисть бы не признала, а слышу – «нычит» говоришь, ну, думаю, он.

«Ах, язва старая, на чем поймала», – мысленно выругался дед Фишка и, стараясь выкрутиться из неловкого положения, спокойно сказал:

– Теперь как без опаски-то ходить? Вот и мудришь.

Старухи согласились с ним и без умолку стали рассказывать о наступивших тяжелых временах.

Не прошли они вместе и двух верст, а дед Фишка знал уже все петровские новости.

И тут картина была знакомая. Белые жгли, обирали, пороли. Мужики сопротивлялись, прятались по своим полям. Бабы, оставшиеся в деревне, ютились с ребятишками по баням, овинам, подпольям, лишь бы не попадаться на глаза карателям.

– А главного-то нашего, Митрия, что в совдепе сидел, – продолжала рассказывать словоохотливая старушка, – схватили недавно да над колодцем повесили. Страх-то какой!

– Да, а журавель-то все по ночам скрипел, – подхватила другая старушка, – жалобно так…

– Несдобровать им, аспидам-кровопийцам, ох, несдобровать! – заключила рассказчица. – Вот вспомяни мое слово, Данилыч, возьмутся мужики за топоры да за ружья. К тому дело идет…

Дед Фишка посоветовал старухам сразу же после возвращения из Сергева передать своим беглым мужикам, что волченорские и балагачевские партизаны ждут их. Пусть идут скорее. В Юксинской тайге собралась сила несметная! Верховодит этой силой Матвей Строгов, человек справедливый, знающий, еще при царе подымавший народ против утеснителей.

Старухи были поражены всем, что сказал дед Фишка, и, случись это где-нибудь дальше от Сергева, они не задумываясь повернули бы в Петровку, чтобы скорее донести до своих сельчан желанную весть.

Вскоре деда Фишку со старухами нагнал седой, мрачного вида мужик, ехавший в дрожках на высокой худой лошади. Дрожки были забрызганы грязью, а бока гнедой лошади взмокли от пота.

Дед Фишка сразу определил, что мужичок из дальних. «Вот бы еще к кому пристроиться», – подумал он и, когда лошадь приблизилась, приветливо крикнул:

– Здорово бывал! Издалека ли?

– Каюровский.

– Ого! А куда скачешь?

– В Волчьи Норы, по казенным делам.

Деда Фишку это так заинтересовало, что, не спрашивая позволения у мужика, он, подпрыгнув, сел к нему на дрожки. Седой мужик недружелюбно покосился на него. Лошадь и без того плелась еле-еле. Желая поскорее чем-нибудь снискать к себе расположение мужика и кое-что разузнать у него, дед Фишка проворно вытащил кисет из кармана и предложил:

– Давай закуривай.

Мужик охотно потянулся за табаком, а дед Фишка про себя подумал: «Слава богу, теперь не прогонит».

– В Сергеве ночевать думаешь? – спросил дед Фишка, прикуривая от серянки мужика.

– Где там ночевать! Насквозь до Волчьих Нор приказано ехать, – ответил мужик, слегка покашливая от глубокой затяжки.

– Что так?

– Срочный пакет. Солдата у нас ночью убили.

– Э-э-э… – протянул пораженный дед Фишка. – Кто? Знать, забубенная головушка.

– А кто его знает? Может, свои, а может, и наши. Солдат-то, вишь, задиристый был: и порол людей и на чужое добро падок. Вот кто-то и рассчитался за всех сразу…

– Такому туда и дорога! – возмущенно сказал дед Фишка, но мужик был осторожен и на эти слова не отозвался.

Дед Фишка тоже насторожился. Расспрашивать мужика о жизни в Каюровой он не стал.

Выражение глаз мужика не понравилось ему: «Как бы не влопаться», – мелькнуло у него в уме, и он решил разговор прекратить.

Угостив еще раз седого мужика табаком из своего кисета и поблагодарив за то, что он немного подвез его, дед Фишка соскочил с телеги.