Строгий режим

Ольга слышала, что она спросила это совсем дружеским и участливым тоном. Она никак не могла привыкнуть к тому, что Коса не издевается над ней, а наоборот, заботится. Ольга тоже связывала это с появлением в их камере этого человека, который сначала в мальке подписывался просто — Саня, а как только её увидел, представился солидно — Александр. Ольга видела, что Коса отнеслась к нему не только любовно-заискивающе, как ко всем мужчинам, но и с явным уважением.

— Сама не знаю что, — непонимающе ответила Ольга и протянула ей малёк. — На вот, посмотри. А то я что-то совсем ничё не понимаю.

Коса взяла бумагу из её рук и прочитала написанное. Но её лицо, в отличие от Ольгиного, ничуть не изменилось и не выражало признаков удивления.

— Ну а чё здесь понимать, — сказала она, — Юрка твой походу чёрт какой-то. Сидит вон, я не знаю… — Коса кивнула в сторону зачуханного вида женщин. — Ну вроде наших чмошниц, только у мужиков это похуже гораздо. Ты уж не обижайся, говорю как есть. Я Виталю этого знаю. Он молодой, двадцать четыре где-то, но к нему тут такие люди подъезжали к тюрьме…

— И что?! — перебила её Ольга. — А Юрка?

— А что Юрка? Знаешь, что я тебе скажу, посоветую даже. Забудь ты про своёго Юрку, не выживет он здесь, — дружеским жестом Коса положила ей руку на колено. — Конфеты тебе эти походу Виталя сегодня прислал, а не Юрка твой этот… Такие люди тут к тебе подкатывают… Один Сашка Соломин чё стоит… Ты бы подумала…

— О чём думать?! — чуть ли не в истерике крикнула Ольга. — Это мой Юрка, я за него замуж собиралась!

— Да успокойся ты, — испугалась такого порыва Коса и убрала руку. Я ж тебе не навязываю, сама смотри. Но я бы на твоём месте с чёртом не стала бы общаться, так и себя замарать можно. Витале, кстати, ответь. Касачку, один хер, придётся писать, он поможет.

Коса села на свою шконку, а Ольга опустила голову и задумалась, глядя в малёк.

* * *

— Всё охотишься? — спросил, подкравшись сзади, Дунаев и Шаповалов вздрогнул от неожиданности. — Ну чё, поймал чё-нибудь интересное?

— А? Да не, — Шаповалов от усталости уже плохо соображал. Он простоял так всю ночь, но контролька даже не сменялась конём. — Они с этой стороны не катались сёдня.

— А с девять один? — Я до сюда-то еле успеваю добежать, — ответил Шаповалов, не сводя глаз с контрольки. Время до утренней проверки ещё было, и они всё же могли отправить груз.

— Так ты бы с той стороны встал, — весело сказал Дунаев. До него уже начало доходить, что его подчинённый как-то пронюхал про Солому. По крайней мере, Дунаев так думал, что пронюхал. И не давал ему связываться с ней по трассе. Кума это веселило и он откровенно смеялся над Шаповаловым.

— За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь, — нашёлся всё же что ответить Шаповалов, не объясняя, естественно, истинную причину интереса к именно этой дороге.

— Ну-ну, — хохотнул Дунаев и пошёл в корпус, думая про себя, — «давай-давай, Отелло херов. Посмотрим, как ты сегодня свою смену отдежуришь и ещё одну ночь проохотишься».

Поднявшись в корпус, кум сразу пошёл через переход на новый. Он подошёл к семь восемь и, не глядя на корпусного, который был здесь же на этаже и на дежурного, сразу открыл кормушку.

— Соломин! — позвал он в камеру, и как только Солома подошёл, потихоньку спросил: — Ты своей писал сёдня чё-нибудь?

Солома встряхнул головой с негодованием.

— Написал, бля, только там отправить никак не могут.

— Прогони, чтоб щас по завтраку тебе обратно передали, я сам ей отнесу. Если они отправлять будут, там дорогу оборвут.

— Спаси-ибо, Степаныч, — с удивлением ответил Солома. Такого на его памяти ещё не было, чтоб старший кум мальки разносил. «Видать, надо ему чё-то», — подумал Солома, но спрашивать ни о чём не стал, потому что ему самому теперь от Дунаева будет надо много.

Шаповалов же, с трудом дождавшись утренней проверки и заступив на своё дежурство, сразу отправился в свой кабинет. Позвонив по внутреннему телефону на пост первого этажа старого корпуса, он злым командным голосом потребовал корпусного и сказал.

— Плетнёва с восьмёрки ко мне:

Пока вели заключённого, он быстро заварил чаю, достал дежурную коробку конфет и положил на стол тоже дежурную пачку американских сигарет. Когда доставили Плетнёва, он показал ему на стул и жестом предложил чай.

— Благодарствую, — сказал Олег и, взяв кружку, тут же потянулся за конфетой.

— Ты знаешь, что тебя приговорили? — начал свою игру опер.

— В смысле? Осудили уже, что ли? — весело ответил Плетнёв, но внутренне весь напрягся. Он понимал, что речь идёт не о приговоре суда, до которого ему ещё далеко.

— Не строй из себя идиота, ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь, — Шаповалов старался говорить спокойно, но от недосыпания и злости его лицо и голос были суровыми. — В любую хату, куда бы тебя ни закинули, тебе п…здец придёт.

— Да? — стараясь скрыть волнение, ответил Олег. — И что делать?

— Я могу тебе помочь. Не просто так, разумеется.

— Понятно. И что я должен буду делать, и как поможете? — Олег поставил кружку на стол и поднял глаза на опера.