Строгий режим

Может быть Косе помогло то, что у неё совсем недавно был секс, и она не до такой степени была возбуждена, поэтому ещё и остальных контролировала. Но остальным девушкам, особенно находящимся ближе к двери Вере, Римке и Тамаре, приходилось буквально закрывать рты своей рукой. Стоны, вздохи и ахи всё равно, правда, слышались со всех сторон, что невероятно мешало Ольге при написании малявы. А тут ещё как назло девятый или десятый лезущий малолетка, размеры которого соответствовали его желанию попасть в женскую хату, но не соответствовали размеру проделанной кабуры, застрял в ней и стал звать своих уже занятых делом друзей на помощь. Отрываться от приятного занятия никто не хотел, и он стал звать громче. Пришлось Игорьку и ещё нескольким пацанам, которые были там рядом, возиться с этим застрявшим типом, оказавшимся к тому же вовсе и не малолеткой. По одному, а иногда даже и по два взрослых держали часто в их хатах для порядка. Но этот, уже вполне зрелый тридцатилетний молодой человек тоже очень захотел попасть на тот праздник, который устроили его подопечные. И вот теперь те, что оставались ещё в камере пытались вытащить его обратно, что было им очень неудобно при находящейся под шконкой кабуре-лазе, а Игорек и ещё несколько ребят пытались выдавить его обратно. Но горе-ловелас застрял костями бедер и эти движения причиняли ему сильную боль, от чего он постоянно стонал и охал. В этот комический момент Ольге писалось и думалось тяжелей всего, а её подруги продолжали заниматься сексом совсем не обращая ни на что внимания. И только когда после нескольких минут мучения несчастный сдался и сказал, что больше не может и всё равно ничего не получится, Игорёк сказал об этом Максиму и остальным и те проявили беспокойство. Первым подскочил Макс.

— А назад мы как попадём, — не без страха произнёс он, вылезая из-за ширмы Косы и на ходу надевая штаны. — Ты на х…я полез, Витёк? До завтра не мог потерпеть? Расширили бы до завтра…

В ответ застрявший разразился бурным потоком матершинной брани, среди которой можно было понять только то, что раз уж попал, то надо думать чё делать теперь, а не каяться.

— Ё…аный бостон, — вылезали с тёплых мест другие малолетки в трусах, — давай ещё раз попробуем. Палево здесь оставаться.

— Да базара нет, это ж пи…дец будет, — подтвердил Максим и повернулся к застрявшему. — Ну терпи тогда, Витёк, хули делать.

Они подошли к нему и, обхватив его по бокам, стали давить на него со всех сторон, Витёк сжал губы зубами и закрыл глаза.

— Тяните там, — сказал Максим в единственный просвет между стеной и спиной бедолаги, а когда поднимал голову ударился ей о раковину и выругался.

Они сделали ещё попытку вытолкнуть его обратно и Витёк сильно застонал, с силой выдохнув воздух, который задерживал, чтобы не закричать.

— У-у-у-у-п-ф-ф-ф, всё, пацаны, — со стоном сказал он трагичным голосом. — Бесполезно. Надо кабуру расширить маленько.

— Еб…улся, что ли? — недоумённо произнёс Максим. — Это целый день уйдёт на это, если не больше.

— Ну а хули ещё делать? — подавленно спросил Витёк. — Давайте пробовать, тут-то надо чуть-чуть. Скажи там, пусть заточки толкнут сюда.

Максим оглядел всех и опять сунул голову под раковину. В их камере старшим явно был он, а не этот малоумный Витёк, создавший им лишнюю проблему.

— Жорик, заточки дайте сюда. Мы попробуем отсюда ковырнуть, — сказал Максим в это отверстие и, засунув руку, вытащил два заточенных штыря. — Вы там не сможете?

— Нет, конечно, — раздался голос оттуда. — У нас тут ноги его. Это он у вас застрял там, в самом конце.

— Понятно, — сказал Максим и, высунув голову из-под раковины, посмотрел на двоих самых младших. — Ну чё, пики только две, ковыряйте вот здесь по бокам. Может успеем до проверки выскочить.

— А если не успеем? — взволнованно спросили те.

— Тогда пиз…ец нам всем, — ответил за Максима Игорёк.

— Я вас бить не буду, — правильнее понял вопрос малых Максим и дал им штыри. Потом он посмотрел на остальных и сказал: — Ну что, если не успеем, так хоть покуражимся напоследок.

Все заулыбались и сразу разошлись по своим партнершам, чувство ответственности в таком возрасте обычно на нуле. Они спокойно продолжали оргию, даже не думая о застрявшем товарище, стонущем от боли и во время неразмеренных фрикций дико улыбались друг другу.