Стриптиз в кино

Толстенький коротышка, сопя и заливаясь потом, выполнил пожелание, и в тот же момент лифчик исчез с того места, которое прикрывал, как если бы его никогда там не было.

— О Боже! — пробормотал мужик, отступая назад.

Я тоже отступила от шеста и от приблизившихся к сцене мужчин. Теперь они мне были не нужны. Я торопилась сыграть финал. Он заключался в том, что, якобы поборовшись с липовыми застежками и завязками, я скинула с себя платье, и теперь на мне остались только белые чулки и подвязки, не считая узкой полосы трусиков. Постояв так некоторое время и собрав у сцены чуть ли не всех зрителей, я сунула пальцы под оставшееся на мне облачение, как бы намереваясь сбросить и его. Это вызвало новый всплеск эмоций, денежные купюры замелькали в воздухе, падая на сцену.

Еще одним движением — оно далось мне труднее всех предыдущих — я подняла руки к голове, вытащила заколки, придерживающие прическу, и волосы упали чуть не до самого пола (ну, это я преувеличила немного) в тот момент, когда я как будто скинула последнюю одежду. В это мгновение Рыжик прибавил дыма, так что уже никто не мог разобрать, что происходит на сцене.

Музыка сделалась оглушительной, занавес закрылся, публика бесновалась. Девушки уже готовились к следующему номеру.

— Молодчина, Кьяра, — сказал режиссер. — Законно завела их. Как всегда.

— Хочешь жить, умей раздеться, — сквозь боль ответила я ему. — Всегда завожусь с пол-оборота, если бросают вызов. Спасибо за добрые слова.

Я закуталась в пурпурное кимоно и пошлепала в раздевалку, по дороге считая полученные сегодня баксы. Не так плохо — жить можно. Если, конечно, знать для чего. И с кем.

Вы, наверное, думаете, что если стриптиз, то уж полный отпад, что у нас не просто секс-шоу, а настоящий фак-сейшн и каждый хмырь может любую из нас купить за понюшку кокаина. Попробуйте — и услышите: “Как же, сейчас, только шнурки поглажу! ” Или еще что-нибудь в таком роде. Если не хуже. Короче, получится полный облом. Я вообще-то говорю о себе, за всех не ручаюсь.

Когда я полностью оделась и вышла в зал, парня, которого мы назвали итальянским франтом, уже не было. Шарлотта увидела, что я гляжу на столик, где тот сидел, подошла ко мне и встала рядом, уперев свой поднос в бедро.

— Если насчет этого хмыря, — сказала она, — он опять, как вчера, ушел, не заплатив чаевых. Да почти ничего не пил. Сидел, карябал чего-то в блокнотике. Может, агент какой.

К нам приблизился Винсент, недовольно поглядел на Шарлотту, и та, гордо вскинув красивую голову, отправилась выполнять свои не слишком сложные обязанности.

— Кьяра, — сказал он, — я благодарен тебе, что ты открыла представление, но, ей-богу, не стоило беспокоиться. Барри уже подсуетился сегодня и раскопал еще одну гастролершу. Это ведь была твоя задумка приглашать их, помнишь? Гордон уже вешает объявление с ее именем. Завтра она приступает.

Я нахмурилась:

— Знаешь, Винсент, мне кажется, не следует делать такой упор на заезжих. И свои не так уж плохи.

— Конечно, дорогая, ты совершенно права, но пойми и меня. Я тебе уже говорил кое о чем. — При этих словах он понизил голос. — Мы ожидаем наплыва туристов из Атланты. Им нужны известные… знакомые для них имена. Не обижайся, это чисто денежный вопрос.

— Винсент, — сказала я ему, — не дави мне на психику. Хочешь, чтобы у тебя порнодивы заменили всех танцовщиц? Смотри, не прогореть бы. Твой клуб сделался известным в первую очередь благодаря танцовщицам. А раздеваться может любая. Хотя вру — это тоже уметь надо.

Его челюсти что-то жевали, глаза смотрели не слишком ласково. Но шеф смолчал. В настоящее время ему было ни к чему со мной ссориться. Над беднягой и так сгущались тучи. Но лучше он не становился и в самые стремные моменты своей темной жизни.

Глава 8

Что за черт! Похоже, мне никогда не удастся выспаться! Едва я очутилась дома, умылась, легла в постель и уснула — буквально через несколько секунд опять кто-то забарабанил в дверь. Флафи опять залилась лаем. Что за люди? Что за собаки? Неужели не понимают, что мне приходится работать ночами, а при свете дня я должна спать? Спать, давить ухо, кемарить… Как еще объяснить им простые вещи?

Чтоб дополнить этот кошмар наяву, заверещал телефон. Трубка была ближе, чем дверь, и я схватила ее, выпрыгнув из постели и совершенно забыв о своем ранении. Поэтому вместо “хелло” звонивший услышал мой стон.

— Кьяра! — Я узнала обеспокоенный голос Рейдин. — Слушай меня. Я вижу из окна, к тебе рвется какой-то молодчик. У него что-то большое в руках. И подозрительное. Проверь, не бомба ли.

Не дождавшись моего ответа, соседка положила трубку. В дверь продолжали долбить.

Я посмотрела в замочную скважину и увидела розы. Даже почуяла запах. А когда открыла, чуть не наткнулась на них и на юного посыльного. Розы были кроваво-красные, не самого любимого моего цвета, но, в конце концов, как выразился один умный человек, дареному коню в зубы не смотрят.

— Кьяра Лаватини? — прозвучал почти мальчишечий голос.

— Неужели ты меня не знаешь? — осмелилась я пошутить. — Ах да, ты еще слишком молод.