Стрелы Времени

– Это просто… погода? – недоуменно произнес он. – Как на родной планете? – Он читал о пылевых бурях в сагах, но плохо представлял, насколько эти истории соответствовали реальному положению дел.

– Я читала мемуары, написанные Фатимой – путешественницей из первого поколения. Она упоминала, что во время одного из тестовых запусков ракеты поднявшаяся пыль заклинила всю механику на испытательном полигоне.

– Но для людей она ведь должна быть безвредной, верно? – Рамиро не имел ни малейшего понятия, при какой скорости ветра пыль начнет сдирать с человека кожу.

Тарквиния развернулась на своей кушетке.

– Думаю, что да, но наружу мы выйдем не раньше, чем через две склянки. Я хочу убедиться, что земля не слишком горячая – будет ли Эсилио считать, что мы только собираемся запустить двигатели, или нет, меня не волнует.

Рамиро с умоляющим видом повернулся к Агате, но она сказала: «Разумное решение. С точки зрения Эсилио выхлоп двигателей возник в окружающей среде и направился в наши устройства отдачи, что уже противоречит локальной стреле времени. Нам следует считать, что исход таких неравновесных ситуаций не определен, полагаясь лишь на то, что когда все уляжется, распределение температуры окажется равномерным».

После этого экипаж занялся проверкой Геодезиста на предмет повреждений, однако даже самые уязвимые места корпуса – швы между плитами, которыми была закрыта пробоина от гремучей звезды – судя по всему, пережили посадку в целости и сохранности. Когда Тарквиния исчерпала перечень деталей, требующих осмотра – если не считать демонтажа двигателей и изучения устройств отдачи под микроскопом – они принесли несколько караваев для праздничного обеда, а Азелио сделал снимки, чтобы показать их племяннице и племяннику.

Через две склянки после посадки приборы показали, что внешняя температура корпуса не отличается от температуры внутри кабины. Когда Рамиро, наконец, направился к шлюзу, возражений не последовало.

Закрыв внутреннюю дверь, он замешкался, собираясь с силами. Пользоваться насосом было необязательно – Тарквиния уже подняла давление в кабине, уравняв его с атмосферой снаружи корабля. Шлем и охладительный мешок должны были защитить его от пыли; включив встроенный в шлем когерер, он на мгновение ослепил себя, но зрение вскоре вернулось в норму, когда он отрегулировал яркость света.

Серые твердолитовые стены воздушного шлюза были покрыты красной пылью. Он не заметил ее в более тусклом свете дежурного освещения. Он провел пальцев в перчатке вдоль шва, окружавшего внешний люк, пытаясь найти брешь, но отверстие – даже если оно и было – явно не бросалось в глаза.

Теперь это едва ли имело какое-то значение; каким бы образом пыль ни проникла на корабль, сейчас он собирался впустить внутрь гораздо больше. Но как только Рамиро начал поворачивать рукоятку, его осенило: пыль не попала на корабль снаружи. Скорее всего, они везли ее с собой на всем пути от Бесподобной – она была незримо рассеяна по всему кораблю и понемногу накапливалась внутри шлюза каждый раз, когда открывалась внутренняя дверь. Или, если говорить с точки зрения Эсилио: Геодезист только что завершил свой визит, и эти остатки они вскоре должны были захватить с собой.

Он содрогнулся, на мгновение ощутив, что сбит с толку, но вне зависимости от того, соответствовало ли это объяснение действительности, с ним все равно ничего нельзя было поделать. Маленькая, упрямая часть его я так и хотела оставить дверь закрытой и… что? Никогда ее не открывать, лишь бы выяснить, сможет ли он пойти наперекор вполне ожидаемому посланию из будущего, гласившему, что на самом деле ничего подобного не произойдет? Менее заметные, но в то же время более странные вещи происходили всякий раз, когда они пользовались камерой обратного времени – вслед за тепловыми флуктуациями сенсора, общими усилиями создающих упорядоченный узор из фотонов, которые устройство должно было излучить в окружающее пространство. Каждое изображение, увиденное ими с помощью обратновременной камеры, все это время было закодировано в «не совсем случайных» колебаниях различных предметов по всему Геодезисту, которые только и ждали подходящего момента, чтобы сложиться в единую картину.

Опершись на рукоятку, он вскрыл герметичный шов люка; сквозь узкий зазор внутрь ворвался ветер. Часть пылинок влетели в шлюз, часть, наоборот, вылетели наружу, стирая все рамки между «грузом», который они привезли с собой, и прочей пылью. Он отодвинул дверь до конца, пронзив бурю лучом света от своего когерера. Посреди хаоса трепетали слои темноты, где пыль концентрировалась прямо в воздухе, мгновением позже снова разлетаясь в разные стороны. Рамиро осторожно высунул наружу голову и плечи. Он чувствовал, как теплый ветер незаметно проникает под ткань его охладительного мешка, но частички, который нес поток воздуха, судя по всему, были слишком крупными или недостаточного острыми, чтобы добраться до его кожи.