Читаем Стрельцы у трона. Отрок - властелин полностью

<p>СЛОВАРЬ</p>

Али бо — либо

Бирюч — глашатай

Вайя — ветка

Векша — белка

Взруб — срубленные из бревен четыре стены со связкой по углам

Горденя — гордый человек

Горлатный — о мехах: горловой, дущатый

Глузд — ум, память, рассудок

Доправить — взыскать

Застенить — заслонять

Изневесть — нечаянно, внезапно, вдруг; тайком

Кат — палач

Кика — женский головной убор с рогами (сорока — без рогов, кокошник — с высоким передом)

Кнейка — сеть кошелем на обруче

Кравчий — придворный чин, заведующий столовыми приборами, прислугою

Крыж — крест; говоря о кресте христианском — крест католический

Мастерица — здесь: учительница

Мотчаться — тянуть, мешкать

Начетчик — церковный чтец

Нелеть — непристойно

Объя-рь — шелковая волнистая ткань

Ослоп — жердь, дубина

Омануть — обмануть

Охабень — верхняя долгая одежда с прорехами под рукавами и четвероугольным откидным воротом

Пригода — потреба, польза, надобность

Порада — помощь, спасенье, утеха, отрада

Порфира — багряница, верхняя торжественная одежда государя, широкий длинный плащ багряного шелка, подбитый хвостатым горностаем

Протори — издержки, расходы

Прямить — выпрямлять; говорить и поступать прямо

Приметываться — придираться

Распукалка — цветочная почка

Романея — сладкая настойка на фряжском вине

Скорбь — болезнь

Составщик — доносчик, заговорщик

Сулея — бутыль

Тараруй — болтун

Ферязь — мужское долгое платье с длинными рукавами без воротника и перехвата

Цыфирь — счисленье, счет

Чекан — знак сана, топорик с молоточком на аршинной рукояти

Шпынь — балагур, шут

Яв — явь, состояние трезвое, сознательное

Ярыжка — низший служитель полиции для рассылки и исполнение разных поручений

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека исторической прозы

Остап Бондарчук
Остап Бондарчук

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Хата за околицей
Хата за околицей

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Осада Ченстохова
Осада Ченстохова

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.(Кордецкий).

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Два света
Два света

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги