Наконец Никита пришел в чувство и встал, шатаясь, на ноги.
— Хватайте его! — закричал полковник Петров, бросясь с отрядом стрельцов своего полка к Никите.
— Не тронь! — закричали стрельцы, единомышленники раскольников.
— Хватайте, вяжите его! Крепче, Ванька, затягивай! — продолжал Петров. — Не мешайте нам, дурачье! Что вы за этого еретика заступаетесь, разве не видали вы, как его нечистый дух ударил оземь? От всякого православного дьявол бежит не оглядываясь. Явно, что этот бездельник — колдун и чернокнижник, — и всех вас морочит.
Слова эти произвели на защитников Никиты приметное впечатление. Сообщники его в страхе разбежались, и толпа, шедшая за ним до Тюремного двора, постепенно рассеялась.
На другой день, шестого июля, рано утром вывели Никиту на Красную площадь. Палач с секирой в руке стоял уже на лобном месте. Вскоре вся площадь закипела народом.
Думный дьяк прочитал указ об отсечении головы Никите, если он всенародно не раскается в своих преступлениях и в своей ереси. В последнем случае велено было его сослать в дальний монастырь.
Никита, выслушав указ, твердыми шагами взошел на лобное место.
— Одумайся! — сказал думный дьяк.
— Предаю анафеме антихриста Никона и всех учеников его! Держитесь, православные, веры старой и истинной!
— Итак, ты не хочешь раскаяться? — спросил дьяк.
— Умираю за древнее благочестие!
Перекрестясь двумя перстами, Никита положил голову на плаху. Народ хранил глубокое молчание.
Секира, сверкнув, ударила по плахе. Брызнула кровь, и голова Никиты, отлетев от туловища, покатилась. Все, бывшие на площади, невольно вздрогнули и, вполголоса разговаривая друг с другом, мало-помалу рассеялись.
VI