Стрелок-4

— Благодарю, — кивнул отставной поручик, протягивая руку. — Для меня было честью и удовольствием служить с вами!

— И для меня, — отвечал ему Кох, обмениваясь крепким рукопожатием. — Кстати, новый начальник охраны получил высочайшее повеление при организации службы следовать вашему прожекту.

— Флаг им в руки, — усмехнулся Дмитрий, из деликатности не став упоминать про транспарант и паровоз.

— Но мне казалось, что вам будет приятно узнать об этом.

— Мне? Очень!

На этом они расстались, не имея более намерения встречаться и продолжать знакомство, случившееся при столь трагических обстоятельствах. Кох продолжил службу, и хотя никогда не занимал более заметных должностей, закончил ее в генеральском чине, окруженный всеобщим почетом и уважением. Будищев же…

— Граф! — заорал Федька, кидаясь навстречу однополчанину. — Отпустили? Что же ты не сообщил, я бы встретил!

— Тише ты, чертушка, ребра переломаешь, — сделал попытку увернуться от объятий Дмитрий, но не тут-то было.

— Ишь каков, — обиженно выговаривал ему однополчанин, продолжая сжимать в объятиях. — А я уж не знал, чего и делать. То ли новому царю в ноги кинуться, то ли на гауптвахту напасть.

— Только этого не хватало, — поспешила урезонить сожителя Анна, после чего все же поздоровалась с незваным гостем. — Проходите, Дмитрий Николаевич, располагайтесь. Кушать будете?

— С удовольствием, — отвечал ей Будищев. — А то на губе я завтрак пропустил, а во дворце не кормили.

— Во дворце?! — хором воскликнули удивленные хозяева.

— Ну-да, с самого утра забрали с Сенной и представили пред светлы очи нового государя императора.

— И… что? — напряженно спросил Шматов.

— Да все нормально, — поспешил успокоить приятеля Дмитрий. — Тебя скоро наградят, будешь потомственным почетным гражданином. Ну и денег немного отсыплют от царских щедрот.

— Ишь ты, — потрясенно прошептал отставной ефрейтор. — Потомственный почетный гражданин! Это же не фунт изюму…

— Вот-вот, выше только дворяне.

— Вот и славно, — заметила вдовушка, уставляя рядом с принесшим столь радостную весть гостем тарелки с разной снедью. — Откушайте, Дмитрий Николаевич, чем бог послал.

— А я смотрю, Господь вас не забывает, — ухмыльнулся Будищев, при виде полной чашки наваристых щей, миски и холодной телятиной, а также полного графинчика с хлебным вином.

Дальше располагались квашеная капуста, заливная рыба и еще какие-то закуски. Судя по всему, его друзья не бедствовали, и это не могло не радовать.

— За такое грех не выпить! — заявил Федор, разливая водку.

— Ну, за свежеиспеченного потомственного гражданина! — поднял свою рюмку Будищев, после чего легонько стукнув краями посуды, они дружно выпили.

— А вас-то наградили? — поинтересовалась вдова.

— И впрямь, — спохватился Шматов, — не могли же они тебя обойти!

— Естественно, — ухмыльнулся Дмитрий и достал из-за пазухи медальон с императорским портретом. — Гляди вот, что дали на прощание перед отставкой.

— Как это? — изумился Федор.

— Да вот так, дружище. Я теперь человек вольный!

— Красивая вещь, — задумчиво заметила Анна, разглядывая царский подарок. — Поди, больших денег стоит!

— А черт его знает, — отозвался с набитым ртом Будищев. — Я его в любом случае продавать не стану. Какая-никакая, а память. Тем более там с обратной стороны написано.

— Поручику Будищеву в память об оказанных услугах от неизменного благосклонного Александра, — прочитала вдова Виртанен. — Ишь как!

— Отчего же тогда в отставку? — спросил Шматов. — Я думал, ты еще превосходительством станешь!

— Генералов в России как собак не резанных, — усмехнулся гость, отложив в сторону ложку, — так что, как-нибудь обойдусь.

— А я жениться надумал, — сообщил Федя, наливая по второй.

— Хорошее дело, а на ком? — не удержался от ерничества Дмитрий, но, заметив, как вытянулось лицо хозяйки, тут же повинился, — ну прости дурака, Аннушка. Сама знаешь, язык у меня без костей!

— Да ну вас! — обиженно отвернулась будущая потомственная гражданка и демонстративно вышла в соседнюю комнату.

— Зачем ты так? — нахмурился друг.

— Извини, брат, — посерьезнел Будищев. — Просто есть одна вещь, которую я должен тебе рассказать.

— Какая еще вещь?

— Я хоть от двора и отставлен, но уж больно многим большим людям успел мозоли отдавить. До меня им не добраться, тем более что я собираюсь на время уехать из России, а вот на тебе и твоих близких они могут попробовать отыграться.

— С чего бы это? Я человек маленький.

— Знаешь много. Точнее, можешь знать, но им это без разницы.

— О чем?

— О том, кто и как старался на тот свет нашего государя отправить.

— Вот оно что, — задумался Шматов, — и ты, стало быть, уедешь?

— Ненадолго. На год или два. Хочешь со мной?

— Ежели по совести, то нет, — мотнул головой парень, после чего будто спохватившись, продолжил взволнованным голосом, — сам знаешь, я за тобой и в огонь, и в воду пойду, да только…

— Что?

— Пожить хочется по-людски. Без стрельбы, без бомб, без смертоубийства. Даст бог в купцы выбиться, а нет, так и ладно. С Аннушкой детишек народить… А ты ведь не удержишься, куда-нибудь да встрянешь?