Стрелок

Тебе интересно узнать про смерть. Я оставил ему слово. Это слово ДЕВЯТНАДЦАТЬ. Скажешь ему это слово, и его разум раскроется. Он расскажет тебе, что лежит там, за гранью. Расскажет тебе, что он видел.

Слово: ДЕВЯТНАДЦАТЬ.

Ты узнаешь, что хочешь знать.

Знание сведет тебя с ума.

Но когда-нибудь ты обязательно спросишь

Рано или поздно спросишь. Просто не сможешь держаться.

Удачи!:)

Уолтер о'Мрак

PS. Слово: ДЕВЯТНАДЦАТЬ.

Ты постараешься это забыть, но когда-нибудь оно вырвется, это слово. Вырвется, как блевотина.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ.

Да. Боже правый. Она знала, что так и будет. Оно уже дрожит на губах — это слово. Девятнадцать, скажет она. Норт, послушай: девятнадцать. И ей откроются тайны Смерти — мира за гранью жизни.

Рано или поздно ты спросишь.

Назавтра все было почти как всегда, разве что ребятишки не бегали по пятам за Нортом. А еще через день возобновились и улюлюканье, и издевки. Все вернулось на круги своя. Детишки собрали кукурузу, вырванную бурей, и через неделю после воскрешения Норта сожгли ее посреди главной улицы. Костер вспыхнул ярко и весело, и почти все завсегдатаи пивнушки вышли, пошатываясь, поглазеть. Они были похожи на первобытных людей, дивящихся на огонь. Их лица как будто плыли между пляшущими языками пламени и сиянием неба, как будто присыпанного ледяным крошевом. Наблюдая за ними, Элли вдруг ощутила пронзительную безысходность. Мрачные времена наступили в мире. Все распадалось на части. И больше нет никакого стержня, который удержал бы мир от распада. Где-то что-то пошатнулось, и когда оно упадет, все закончится. Она в жизни не видела океана. И уже никогда не увидит.

— Если бы я не боялась, — пробормотала она. — Если бы я не боялась, если бы я…

На звук ее голоса Норт поднял голову и улыбнулся. Пустой улыбкой — из самого ада. Но она очень боялась. Решимости у нее не было. Только барная стойка и шрам. И еще — слово. За плотно сомкнутыми губами. А что, если позвать его прямо сейчас, притянуть ближе к себе — несмотря на кошмарную вонь — и шепнуть ему на ухо… слово. Его глаза станут другими. Превратятся в глаза того — человека в черной сутане. И Норт расскажет ей о Стране Смерти, что лежит за пределами жизни земной и могильных червей.

Я никогда не скажу ему слово.

Но человек, который воскресил Норта и оставил для нее записку — оставил, словно заряженный револьвер, который она когда-нибудь поднесет к виску, — знал, как все будет.

Девятнадцать откроет тайну.

Девятнадцать и есть тайна.

Она вдруг поймала себя на том, что рассеянно водит пальцем по пиву, пролитому на стойке, выписывая ДЕВЯТНАДЦАТЬ — и быстро вытерла мутную лужицу, когда заметила, что Норт наблюдает за ней.

Костер прогорел быстро. Ее клиенты вернулись в пивную. Она принялась методично вливать в себя виски «Стар» и к полуночи напилась вусмерть.

VIII

Она закончила свой рассказ и, поскольку стрелок ничего не сказал, решила, что он уснул, не дослушав. Она уже и сама начала засыпать, как вдруг он спросил:

— Это все?

— Да. Это все. Уже очень поздно.

— Гм… — Он свернул себе еще одну папироску.

— Не сори табаком у меня в кровати, — сказала она. Резче, чем ей бы хотелось.

— Не буду.

Опять тишина. Лишь огонек самокрутки мерцал в темноте.

— Утром ты уйдешь, — хмуро проговорила она.

— Наверное. Мне нельзя здесь оставаться. По-моему, он мне подстроил ловушку.

— А что, это число и вправду…

— Если хочешь сохранить рассудок, не произноси это слово при Норте, — сказал стрелок. — Вообще забудь его, если сможешь. Уговори себя, что после восемнадцати идет двадцать. Что половина от тридцати восьми — это семнадцать. Человек, подписавшийся Уолтер о'Мрак, он кто угодно, но только не лжец.

— Но…

— Когда тебе очень захочется, так что уже невтерпеж, поднимись к себе в комнату, спрячься под одеялом и повторяй это слово — кричи, если надо, — пока желание не пройдет.

— Но однажды случится так, что оно не пройдет.