Стрелок

Вместе они зашагали по зеленой лужайке, и тени их протянулись в белом свете погожего весеннего дня.

Повара из западной кухни звали Хакс. Это был крупный мужчина в белом заляпанном соусом поварском наряде, с черным, как нефть-сырец, лицом. Предки его были на четверть из черной расы, на четверть — из желтой, на четверть — с Южных Островов, ныне почти забытых на континенте (ибо мир сдвинулся с места), и на четверть — Бог знает вообще откуда. Он деловито сновал по всем трем помещениям западной кухни, где стоял дым и чад, и потолки были высокими-превысокими. Носился, как трактор на первой передаче, в своих громадных шлепанцах, какие носили халифы из сказок. Хакс относился к той редкой породе взрослых, которые запросто могут общаться с детьми и которые любят детей без исключения всех, безо всякого предубеждения — любят не этак приторно-сладенько, но строго и даже как будто по-деловому, причем строгость эта не исключает изредка и душевных объятий, точно так же, как заключение какой-нибудь крупной сделки не исключает, а то и требует рукопожатия. Он любил даже мальчишек, которые начали Обучение, хотя они отличались заметно от всех остальных ребят — не всегда демонстративно и даже опасно, как это бывает у взрослых: просто такие же дети, обычные, разве что чуточку тронутые безумием. И Катберт — не первый из учеников Корта, кого Хакс подкармливал тайком у себя на кухне. В данный момент он стоял, руки в боки, перед своею громадной урчащей электрической жаровней. Во всем имении таких осталось всего шесть штук. Кухня — его, Хакса, владение, частная вотчина, и он стоял тут как полновластный хозяин, и наблюдал, как двое ребят уплетают за обе щеки ломтики мяса с подливкой, которые он приготовил самолично сегодня на ужин. По всем трем помещениям кухни сновали кухарки и поварята, и просто рабочие на подхвате — в чаду и влажном пару, между кипящих кастрюль, где скворчало мясо, между шипящих камфорок, груд овощей и картошки. В тускло освещенной буфетной водила мокрою шваброй по полу толстая прачка с одутловатым несчастным лицом и волосами, подвязанными какою-то ветхой тряпицей.

Один из ребят с судомойни подбежал к Хаксу, ведя за собою солдата дворцовой стражи.

— Вот он хотел с вами потолковать.

— Хорошо. — Хакс кивнул стражнику, и тот кивнул в ответ. — Вы, ребята, — повернулся он к Роланду и Катберту, — идите к Мэгги. Она вам даст пирога. А потом — пошли вон!

Они послушно кивнули и пошли к Мэгги. Она дала каждому по большому куску пирога на обеденных тарелках… но как-то с опаской, точно кость — двум одичавшим псам, которые запросто могут ее укусить.

— Давай поедим на ступеньках, — предложил Катберт.

— Давай.

Они устроились с той стороны запотевшей каменной колоннады, так чтобы их было не видно с кухни, и набросились на пирог, ломая его прямо руками. А через пару секунд чьи-то тени упали на дальний изгиб стены, подступавшей к широкому лестничному пролету. Роланд схватил Катберта за руку.

— Пойдем-ка отсюда. Кто-то идет.

Катберт поднял голову. На его испачканном ягодным соком лице отразилось искреннее изумление.

Тени, однако, остановились. Только тени — людей по-прежнему не было видно. Хакс и тот самый солдат из дворцовой стражи. Ребята остались сидеть на месте. Если б они сейчас зашевелились, их бы наверняка услышали.

— …наш уважаемый человек, — закончил свою фразу стражник.

— В Фарсоне?

— Через две недели, — ответил стражник. — Может быть, через три. Придется тебе пойти с нами. Повар на грузовом складе… — Тут с кухни донесся какой-то особенно громкий треск, сопровождаемый грохотом котелков и кастрюль. Шквал проклятий обрушился на голову незадачливого поваренка, уронившего кастрюлю, которая сбила с печи все остальные. Ребята услышали лишь окончание: — …отравленное мясо.

— Рискованно.

— Не спрашивай у уважаемого человека, чем он может тебе услужить… — начал стражник.

— …спроси лучше, чем можешь ты услужить ему, — вздохнул Хакс. — Да уж, солдат, и не спрашивай.

— Ты знаешь, о чем я, — спокойно вымолвил стражник.

— Да. И я знаю, чем я обязан ему. Не надо читать мне лекций. Я точно так же, как ты, уважаю его и люблю.

— Вот и славно. Мясо будет отмаркировано как продукт краткосрочного хранения для твоих морозильных камер. И тебе надо будет поторопиться. Ну… ты понимаешь.

— Там, в Фарсоне, есть дети? — спросил повар с искренней грустью в голове. Это был даже и не вопрос.

— Везде есть дети, — мягко ответил стражник. — Именно о детях нам… и ему… и предстоит позаботиться.

— Отравленное мясо. Нетрадиционный способ позаботиться о детишках. — Хакс тяжело, со свистом, выдохнул. — Они что, будут корчиться, и хвататься за животики, и звать маму? Да, наверное, так и будет.

— Они просто уснут, — сказал стражник, но без особой уверенности.

— Конечно. — Хакс рассмеялся.

— Ты сам это сказал. «Солдат, не спрашивай». Тебе же не нравится, что детьми управляют ружья, когда они могли бы пребывать под десницей того, чей властью лев возлежит рядом с агнцем. Ведь не нравится?

В ответ Хакс промолчал.