Стрелки Шарпа

Теперь идти предстояло вниз. В гигантском ущелье солдаты казались крошечными темными точками. Впереди простиралось еще более широкое и глубокое ущелье, пересекающее первое. В огромной котловине свирепствовал ветер.

– Мы пересечем это ущелье, – объяснял Вивар, – поднимемся на те горы, затем выйдем на путь пилигримов. Оттуда вы сможете пройти на запад, где пролегают дороги к побережью.

Прежде чем спуститься в ущелье, офицеры внимательно осмотрели его в подзорные трубы. Ничто не нарушало серой монотонности ландшафта.

– Что такое путь пилигримов? – спросил Шарп.

– Дорога в Сантьяго-де-Компостела. Слышали об этом месте?

– Никогда.

– А о святом Иакове вы слышали? – Неосведомленность Шарпа явно раздражала испанца.

– Предположим.

– Он был апостолом, лейтенант. Его похоронили в Сантьяго-де-Компостела. Он считается покровителем Испании. В старые времена тысячи и тысячи христиан стекались к его мощам. Не только испанцы, но и приверженцы Христа со всего мира.

– В старые времена? – переспросил Шарп.

– Паломничество продолжается, но мир уже не тот, что прежде. Дьявол набирает силу, лейтенант.

Они перебрались через ручей. Шарп обратил внимание, что на этот раз Вивар ничем не предостерегся от обитающих в воде духов. На его вопрос испанец ответил, что духи опасны только ночью.

Шарп усмехнулся.

– Я тысячу раз перебирался через реки ночью, и никогда ничего не случалось.

– Этого вы не знаете. Может быть, вы тысячу раз выбирали неверный путь. Слепому тяжело представить цвет!

– Неприятности могут произойти только с тем, кто верит в духов. А я в них не верю.

Вивар сплюнул вправо и влево, чтобы не навлечь беду.

– Знаете, как Вольтер назвал англичан?

Шарп никогда не слышал о Вольтере, однако офицерское звание обязывало скрывать невежество.

– Уверен, он нами восхищался.

Вивар презрительно хмыкнул.

– Вольтер говорил, что англичане – народ без Бога. Думаю, что он прав. Вы верите в Бога, лейтенант?

– Никогда над этим не задумывался.

– Почему же вы никогда не думали о Боге? – в ужасе воскликнул испанец.

– А почему, черт побери, я должен о нем думать?

– Да хотя бы потому, что без Бога нет ничего. Ничего, ничего, ничего! – Страстность испанца граничила с яростью. – Ничего! – выкрикнул он еще раз. Солдаты повернулись посмотреть, что могло вызвать такой взрыв эмоций.

Офицеры в неловком молчании брели по подтаявшему снегу. Дождь успел промыть в нем грязные желтые протоки. В двух милях справа лежала какая-то деревенька, но Вивар торопился и не хотел сворачивать. Они углубились в небольшой лесок, и Шарп удивился, что майор не выслал вперед разведку. Очевидно, испанец был абсолютно уверен, что французы не могут оказаться так далеко от главных дорог. Лейтенант решил не поднимать эту тему, поскольку отношения были и без того натянуты.

Они пересекли широкое ущелье и снова полезли в гору. Вивар выбирал знакомые с детства крутые и опасные тропы. Миновали гробницу, у которой Вивар перекрестился. Кавалеристы последовали его примеру; из зеленых курток перекрестился лишь ирландец. Всего же стрелков оставалось пятьдесят человек – пятьдесят бузотеров, которые будут ненавидеть Шарпа за то, что случилось с Харпером.

Очевидно, это понимал и сержант Уильямс, ибо, поравнявшись с лейтенантом, он с овечьим выражением лица пробормотал:

– Харпс не виноват, сэр.

– В чем?

– В том, что произошло вчера, сэр.

Шарп понимал, что сержант хочет помириться, но пережитый позор не давал ему покоя, и он резко сказал:

– Другими словами, вы все сговорились?

– Да, сэр.

– Все до единого сговорились убить офицера?

Уильямс втянул голову в плечи.

– Все было совсем не так, сэр.

– Не вздумай мне объяснять, как все было, свинья! – взорвался Шарп. – Если это так, вы все заслуживаете порки, несмотря на то, что ни у кого не хватило духу помочь Харперу.

Обвинение в трусости пришлось Уильямсу не по душе.

– Харпс настоял, чтобы никто не вмешивался, сэр. Он сказал, что между вами будет честная драка, или вообще ничего не будет.

Шарп был слишком зол, чтобы оценить неожиданное благородство бунтовщика.

– Что мне теперь, молиться на него?

Он понимал, что неправильно обращался со стрелками, совершенно неправильно, но понятия не имел, как следовало себя вести. Возможно, капитан Мюррей был прав. Офицером надо родиться, только происхождение дает ту легкость, с которой управляет людьми Вивар.

От обиды Шарп заорал на бредущих позади него стрелков:

– Не спотыкаться! Вы все-таки солдаты, будь оно проклято, а не церковные певчие. Поднимайте ноги! Шевелитесь!

Стрелки встрепенулись. Кто-то подал команду, и остальные подобрали ногу, сдвинули плечи и перешли на марш, какой под силу только легкой пехоте. Люди демонстрировали лейтенанту, что среди бойцов они по-прежнему лучшие. Своим мастерством они демонстрировали ему свое презрение. Увидев столь разительную перемену, майор Вивар снова развеселился. После того как зеленые куртки растолкали его кавалеристов и устремились вперед, он расхохотался и велел им угомониться и соблюдать порядок марша. Он все еще смеялся, когда его догнал Шарп.

– Вы ведете себя, как сержант, лейтенант, – сказал Вивар.