Стреляю на счет три

– Так и было, – между тем подтвердил Мовлади. – Они с Сурхо совсем совесть потеряли. Говорю, никакие они не чеченцы. Совсем грузины.

– Не смей так говорить, – предостерег Казим. – Смотри, сколько взрывчатки они нам принесли!

– Все равно, не дело это – требовать со своих деньги, – не унимался Мовлади.

Но Казим уже не слушал его. Он сунул большие пальцы под широкий кожаный ремень, резко провел ими вокруг торса, расправляя складки на камуфлированной куртке.

Вадим втянул голову в плечи и смотрел на носки его ботинок.

– Что, лейтенант, думал, убежишь? – Казим подошел ближе. – Тебе придется смириться. Теперь мы будем тебя хорошо охранять.

Как ни странно, но эти слова вдруг успокоили Вадима. Ведь речи о том, чтобы убить его, не было, хотя после всего случившегося это казалось по меньшей мере странным. Разве не он своими руками убил двух моджахедов, а еще одного подорвал на растяжке? Однако временное облегчение сменилось тоской. Он вдруг подумал, что своей жизнью обязан отцу, которому наверняка сейчас очень нелегко.

Двое суток Вадим провел на цепи у старика. Его не били, что было удивительно, и относительно сносно кормили. Старик сам приносил еду и воду. За все время Вадим лишь раз выходил из сарая, и то для того, чтобы вынести ведро. Старика тогда сопровождал средних лет мужчина с автоматом. Ничто кроме оружия не выдавало его принадлежность к боевикам, и Вадим сделал вывод, что он попросту сосед.

Сегодня рано утром вновь появился Мовлади. Он пришел с Тарамом и Бекой. Не говоря ни слова, Вадима вывели во двор, повалили на землю и некоторое время избивали ногами. Причем все происходило без каких-либо объяснений, молча. Вадим громко вскрикивал. Но это не смущало бандитов. Вадим понял, в этом небольшом селении все поголовно поддерживают боевиков. Надо отдать бандитам должное, они ни разу не ударили его по голове и не тронули лицо. Вадим заподозрил, что его снова собираются использовать в каких-то своих целях. Для себя он твердо решил больше не давать повода подставить его. Вадим чувствовал, что рано или поздно боевики все равно расправятся с ним, и ему было не безразлично, кем его станут считать после смерти. Особенно сильно он переживал из-за того, что Мовлади удалось представить убийство Авдеева делом его рук. От этого не переставая ныло сердце. Наверняка и Лена теперь считает его мразью. Хотя, если любит, не поверит.

Потом ему связали за спиной руки, надели на голову пластиковый мешок и затолкали в багажник старых «Жигулей». Сверху навалили разный хлам. Еще полдня машина стояла. Бандиты словно забыли о нем. Вадим едва не сошел с ума. Неизвестность пугала. Зажатый со всех сторон, он как мог, пытался шевелить по очереди руками и ногами, менял положение, чтобы не отлежать конечности. Наконец тронулись в путь. Дорога была ужасной. Машину бросало из стороны в сторону и постоянно трясло. Он не мог даже приблизительно определить, сколько времени его везли. Казалось, вечность. И вот он перед Казимом.

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил бандит.

Вадиму даже показалось, что он ослышался.

– В каком году родился? – уточнил Мовлади.

– В восемьдесят пятом.

– Совсем не жил, – подвел итог Казим.

– Но натерпелся с лихвой, – не удержался и вставил Вадим.

– Веселый, однако. – Казим улыбнулся. – Сам такую работу выбирал.

– Я не жалею, – не без гордости ответил Вадим.

– А умирать-то неохота, – то ли спросил, то ли констатировал Казим.

На всякий случай Вадим покачал головой.

– Конечно, нет.

– Выбирай, или будешь делать, что скажу, или этот день для тебя последний в этом мире.

– Убивать своих не буду.

– Пока не надо, – буркнул Казим. – Для начала ты должен показать нам места захоронения чеченцев, которые были не согласны с новой властью и погибли от рук федералов.

– Откуда я знаю, где таких хоронят? – удивился Вадим.

– Значит, не отрицаешь, что их расстреливают? – встрепенулся Казим.

– Кто сказал? – Вадим скрипнул зубами. – Мы оба знаем, что это не так.

– Правильно говоришь, – неожиданно согласился Казим. – Но немцу или поляку все равно, знаем мы или нет. Им нужны факты. И они их получат. С твоей помощью.

«Сволочи», – выругался про себя Вадим, а вслух протянул: – Вот оно значит как.

Выходило, умереть героем не получится. Перережут глотку и выбросят у дороги. С другой стороны, для своих он уже преступник. Чтобы доказать, что это не так, надо выжить. А чтобы выжить, надо выполнять условия Казима и снова предать своих. Замкнутый круг.

– Почему молчишь? – Казим переглянулся с Мовлади. Тот вынул нож.

– Хорошо, – выдавил из себя Вадим.

– Вот и договорились! – обрадовался Казим. – Принесите воду и одежду.

Вадиму развязали руки. В приоткрытые ворота гаража с ведром в руке вошел Тарам.

– Снимай эти лохмотья, – брезгливо скривившись, приказал Мовлади.