Стреляй, напарник!

– За моих не переживай, – сухо проворчал майор. – Главное, чтоб вы дурака не сваляли. Хотя, думаю, вами сейчас особо и заниматься никто не будет, все кинутся эмиссара изучать. Трофей-то какой! Вас же просканируют, проверят на вшивость, заставят написать отчёт, и можете валить на все четыре стороны. Как только остановимся, сразу идите в медчасть. А там видно будет.

Машина затормозила и остановилась. Следом припарковалась остальная кавалькада. Взявшись за ручку дверцы, Сулинов оглянулся на ребят и сурово предупредил:

– Но учтите, это был первый и последний раз. За очередную потерю оружия я вам лично всё лишнее клещами поотрываю. А что у вас лишнее, я найду, не сомневайтесь.

Он покинул пикап, беря на себя командование разгрузкой.

Напарники какое-то время сидели как пришибленные, переваривая напутствие командира. Потом Всеволод толкнул локтем Александра и, кивнув ему на дверцу, открыл со своей стороны и полез наружу. Тот тяжело вздохнул, боковым зрением отметил Варвару, покинувшую минивэн и зашедшую в здание Комитета. Проводил взглядом конвой с носилками, проследовавший туда же. И, посмотрев, как Борменталь с майором шепчутся о чём-то в сторонке, ещё раз тяжело вздохнул и покинул салон. Всё равно придётся сдаваться медикам и бюрократам…

Где-то через час Тимохин и Долгоруков были свободны. Как и предсказывал майор, ими почти не занимались. Всем в Комитете сегодня стало не до каких-то там внештатников. Их подвиги и косяки затмил пленённый эмиссар. Вот уж это событие так событие. Поэтому все от малых чинов до высокого начальства были заняты подготовкой к допросу столь редкого «гостя».

Напарников бегло осмотрели, обработали ранки, синяки, ссадины и прочее, вкололи двойную дозу противостолбнячного и обезболивающего, приняли у них в арсенал эрпээры и быстренько вытолкали на волю.

Отойдя от здания Комитета на пару кварталов, парни приняли решение зайти в кофейню перекусить. Заказали себе по большой чашке кофе, гору выпечки и настроились на отдых. Немногочисленные посетители опасливо косились на них, настороженные потрёпанным видом и побитыми физиономиями.

Но Тимохину с Долгоруковым всё было фиолетово – и как они выглядят, и как на них смотрят, и что о них думают. Они зверски устали, тела всё равно болели после побоев, а потому они просто наслаждались уютом и спокойной обстановкой заведения. Когда половина плюшек и кексов была съедена, а кофе выпит и заказан ещё по одной чашке, Всеволод решился на разговор:

– Как тебе Варвара? Интересная девушка, не находишь?

– Не то слово интересная, – честно ответил Саня. – Я бы сказал, нетипичная или даже необыкновенная.

– Почему?

Александр пожал плечами, не в силах облечь в слова те ощущения, которые вызвала в нём милашка с винтовкой. Он был в замешательстве, ведь уже давно не пацан и отношений с женщинами было предостаточно, а тут под взглядом Вариных карих глаз почувствовал себя глупым, смущённым мальчишкой. Не придумав, что ответить, сам спросил у Всеволода:

– А ты что о ней думаешь? Ты ведь тоже на неё смотрел, я видел.

Уши у блондина стали пунцовыми, он неопределённо пожал плечами и тоже не ответил. Напарники ещё какое-то время помолчали, доедая печево и допивая кофе.

– Ты куда дальше? – нарушил молчание Тимохин. – Может, зайдём в «Бир хаус», пропустим по кружечке?

– Да рановато ещё для пива-то…

– Ничего не рано, – возразил Александр. – Уже давно за полдень перевалило, я бы даже сказал, до вечера всего ничего осталось.

– Ну-у… – всё ещё сомневался Долгоруков, которому, похоже, больше хотелось поскорее добраться до кровати и подремать пару-тройку часиков. – Если только по одной.

– Можно и по одной, – легко согласился его лохматый напарник. – Я и сам не сторонник длительных запоев. Мне половины кружки за глаза хватит…

Глава 3

Откуда-то издалека, сквозь пелену и непрерывный гул, доносились непонятные звуки. Сознание медленно поднималось из небытия, давая возможность обрести ощущения и познать окружающее. Увы, лучше бы оно (сознание) оставалось там, где сидело, и никуда не высовывалось.

Жуткая боль навалилась, казалось, со всех сторон, из-за чего непонятно было, что же именно болит. Бесконечно долгие мгновения он привыкал к ней, дожидаясь облегчения. Облегчение не приходило. А сознание неумолимо охватывало всю сущность, выталкивая её навстречу реальности.

Сперва Александр вспомнил своё имя. Потом стал постепенно различать, какие части тела у него болят. Сильнее всего болит голова. Бонусом присутствуют тошнота и резь в гортани. Похмелье – страшная вещь…

Звуки, пробивающиеся сквозь гул в ушах, стали чуть более отчётливыми. Рингтон мобильника. Опять?! Тимохин попытался открыть глаза. Не получилось. Попробовал подняться. Руки упёрлись в пол, но оторвать тело от его поверхности не смогли. От приложенных усилий всё вокруг закружилось. Крутился Саня, крутился пол, крутился мир вместе с ним. Мутило всё сильнее. Горло жгло немилосердно.

Из задворок сознания всплыли мутные воспоминания о вчерашних событиях и…