Стреляй, напарник!

Всеволод пожал плечами и оглянулся на майора, как бы ожидая подсказки. Сулинов тоже дёрнул плечом, давая понять, что Комитет на этот счёт особых указаний не давал, мол, вы ребята взрослые, разбирайтесь сами.

– Будем смотреть по ситуации, – сказал Всеволод, отворачиваясь от начальника.

– Отлично! – ехидно протянул Тимохин, выбрав и пряча в рукавах два кинжала. – Нарвёмся по ходу дела на засаду и вместо того, чтобы действовать, устроим симпозиум на тему «Кто у нас сегодня командир?».

– Ну тогда я буду за старшего и действовать будем согласно моим решениям, – невозмутимо решил Долгоруков.

– С фига ли ты?! – возмутился было Тимохин, но, секунду подумав, продолжил уже более спокойно: – Хотя если тебе нравится изображать начальство и в случае неудачи получать по шапке, как старшему, то так и быть – командуй.

– Вот и молодцы, что сразу со всем определились, – сказал Анатолий Викторович, хлопнув себя по коленям и с сожалением покидая пуфик и разворачиваясь к дверям. – Теперь разбегаемся: я по своим делам, а вы следить за Карпухиными. Обо всех событиях сообщать подробно доктору Борменталю каждый вечер. Удачи, орлы!

Дверь за майором захлопнулась, и новоявленные напарники остались один на один. На некоторое время в комнате повисла задумчивая тишина. Знающие люди даже назвали бы её затишьем перед боем. Оба парня переминались с ноги на ногу, но не трогались с места, выжидая неизвестно чего. Наконец Всеволод, по-видимому вспомнив, что взял на себя роль главного, решился нарушить затянувшееся молчание.

– Ну что, – начал он не совсем уверенно, – пора выдвигаться. Пошли?

– Какой красноречивый призыв, – ехидно буркнул Александр, но развивать тему не стал. Неопределённо пожал плечами и приглашающим жестом указал на дверь, как бы давая понять, что командиру полагается идти первым. Купившись на это показное смирение, Всеволод направился к выходу, а пристроившийся следом Тимохин тут же дал ему понять его ошибку. Короткая подсечка по пятке, и новый напарник, споткнувшийся о собственную ногу, грохнулся на пол коридора.

– Ой-ой! Ну что же вы так неловко, товарищ команд…

Договорить ему не удалось. Как видно, долго испытываемое терпение Всеволода в это утро достигло наконец своего предела. Прямо из положения лежа он свалил обидчика ударом под колено, и хозяин дома рухнул на пол рядом с ним.

Прожигая друг друга немигающими взглядами, как мартовские коты, противники медленно поднялись и, постояв лицом к лицу пару секунд, «взорвались» серией ударов. Руки и ноги мелькали в неутомимом каскаде движений. Более высокий Всеволод из-за узости коридора не мог воспользоваться преимуществом своих длинных конечностей, Тимохин стоял с ним почти в клинче, яростно молотя локтями и коленями.

Напарники дважды переходили в партерную борьбу. Но оба оказались вёрткими ребятами и без труда выскальзывали из захватов и болевых приёмов. Потом Всеволод сумел-таки прорваться из прихожей в комнату. Рванувшийся за ним Саша был встречен прямым ударом ноги в корпус. Пошатнувшись, всё же устоял на ногах и попробовал ещё раз пробиться в комнату, но новая серия высоких ударов ногами заставила его остановиться.

На несколько секунд наступила пауза. Противники стояли друг против друга, оценивая свои позиции. Тимохин счёл свою менее выгодной. Стоя в дверном проёме, он был лишён манёвренности, в то время как Долгоруков своими длинными ногами легко мог удерживать позицию. Чтобы прорваться, пришлось рисковать.

Подняв руки в высокую защиту, Александр шагнул вперёд, намеренно открывая низ корпуса. Его противник попался на приманку, врезав ногой по прямой в живот. А Тимохин спокойно принял удар, выгнувшись назад для погашения инерции, и буквально упал на ногу соперника, обхватив её, как мишка коала ствол эвкалиптового дерева. Блондин, теряя равновесие, запрыгал на одной ноге и таким образом втащил соперника в комнату. Они рухнули на пол и, оттолкнув друг друга, раскатились в разные стороны.

Снова короткая пауза для оценки состояния противника. Александр, сорвав с крючка нунчаки, издал боевой самурайский клич, что-то типа «Банза-ай!» и бросился вперёд. Долгоруков, не глядя, также постарался сорвать что-нибудь со стены, чтобы тоже вооружиться. Но под руку ему попалась только деревянная мишень, выщербленная дырами от ножей. Не отчаиваясь, он использовал её как щит, но Тимохин, вращая и перехватывая нунчаки, нападал на него с разных сторон, под разными углами и в какой-то момент, низко присев, сумел-таки долбануть соперника по щиколотке.

Дико взвыв от жуткой боли, Всеволод вдруг вспомнил, что древние воины использовали щиты не только для защиты, но и для нападения. Подражая опыту предков, он наотмашь махнул своей деревяшкой, отправляя не успевшего увернуться напарника в короткий полёт.

Приземление Тимохина в стену любой авиатор назвал бы аварийным. Во-первых, оно было жёстким. Во-вторых, пуфик, на котором так понравилось сидеть майору, оказался разломан на куски. Саша был готов стерпеть многое, но не уничтожение своей собственности.