Читаем Стрелецкая казна полностью

У кузнеца по совету Михаила купил боевой кистень, крупный, шипастый. Кузнец предлагал на ручке, но я отказался — мне казалось, что петля удобнее: набросил на запястье петлю, сам кистень — в рукав. Ничего не видно со стороны, а оружие ближнего боя всегда при мне и готово к использованию. За ним не надо ухаживать как за саблей — точить, смазывать. Жаль, что я не освоил его раньше.

Когда до встречи с Еленой остался день, меня огорошил Иван.

— Завтра во Владимир едем, по реке, недалече, думаю — за седмицу обернемся.

Как нож острый в сердце мне эта поездка, а отлынить нельзя — и так после путешествия в Хлынов сиднем сидел, кроме как кистенем, ничем не занимался.

В трюме ушкуя лежали самые разные товары: Иван с такой мелочью не связывался бы, не ездил сам, да вопросы у него важные к компаньону были.

Скучная вышла поездка. Ни саблей помахать, пи кистень опробовать. Иван на палубе почти не показывался, все считал чего-то. Матросы были заняты своей работой, лишь я дурака валял на палубе. А что? Тепло, солнце греет, но не печет, кораблик на волнах покачивает — прямо речной круиз, кабы все мысли мои не были заняты Еленой.

Ночью не спалось, и я осмелился попробовать посмотреть, какие же сны видит Елена. Я сосредоточился, вызвал в памяти образ женщины. Сначала ничего не получалось, но я-то знал, что это возможно — с князем же получилось.

После некоторых усилий удалось повторить опыт. Как в тумане проступило лицо спящей Елены, затем — в картинке появился луг с ромашками, и я увидел… себя, бредущего по полю. Дальше я смотреть не стал, открыл глаза. Уж если она меня во сне видит, то я ей не безразличен. Зачем же смотреть дальше? Понятно, что о моих тайных посещениях чужих снов никто не узнает, но мне бы не хотелось копаться во снах и сокровенных желаниях молодой женщины.

Наступил вечер того дня, когда ушкуй мягко стукнулся о причальную стенку Нижнего. Купец направился домой, а я, испросив дозволения не сопровождать его до дома, чуть ли не бегом помчался к Елене. Конечно, уже смеркалось — время поздноватое для посещений, но хоть на минуточку заскочить, только бы посмотреть на нее…

На стук долго не открывали, затем от крыльца раздался голос: — Кто там? — в голосе явно слышалась тревога.

— Заказчик, пришел за рубашками.

— Поздно уже, приходите завтра.

Я приуныл, но не будешь же ломиться в ворота понравившейся женщины. Немного постояв, я повернулся, чтобы уйти. Вдруг сзади скрипнула калитка.

— Неужели ушел бы?

— Но мне же сказали — завтра.

— Заходи.

Я обрадованно поспешил войти.

Елена заставила надеть рубашки — одну, вторую. В неверном свете свечи закалывала иголкой места, требовавшие подгонки.

— Что же не пришел, как договаривались?

— Наниматель мой, Иван Крякутный, во Владимир ходил с товаром. Я — охранник при нем, не волен я временем своим распоряжаться, потому и не пришел.

Ручки Елены так и порхали вокруг меня, разглаживая складки на рубашке. Что-то уж очень нежно и долго складки расправляет. Я не выдержал, схватил ее руку и поцеловал раскрытую ладошку.

Елена зарделась — это было видно даже в неярком свете свечи. Ладошку не отдернула, сказала тихо:

— Люб ты мне, однако в сердце заноза, давай не будем торопиться. Коли дорога тебе — подождешь. Коли забудешь быстро — значит, это не любовь была, а похоть.

В разуме ей не откажешь. Поклонившись, я отсыпал деньги — почти в три раза больше, чем было уговорено, и, захватив рубашки, вышел.

Сначала меня терзала обида, затем стал мыслить трезво и понял, что права она. У женщины был любимый муж — со стороны это видно, и сосед это понял, — и не менее горячо любимый ребенок. От любимого человека и ребенок всегда желанный. Быстро их из сердца не выкинешь, время лишь притупляет боль, ее остроту, но не лечит. Ладно, подождем. Уж чего-чего, а умения ждать мне занимать не надо.

В следующий месяц я увиделся с Еленой только один раз, и то мельком, на людях — в церкви, не имея возможности даже поговорить. Потом — поездка с Иваном в Великий Устюг на телегах. Затем подошло время получать кольчугу, заказанную еще весной.

Забирать пошли вдвоем — купцу тоже было интересно. Мастер встретил нас почтительно, проводил в пристройку к кузнице. Сам накинул на меня войлочный поддоспешник, затем помог надеть кольчугу. Я помахал руками, поприседал. Нигде не жало, не давило, не мешало движениям. Это важно в бою. Кольчуга — не рубашка и не туфли. Чуть жмущие сапоги по мере носки могут раздаться — кожа податлива и может принять форму тела, а железная кольчуга — нет. Кольчуга хороша — сидит отлично, легка — относительно, конечно. Я с благодарностью пожал мастеру руку. Видя мое удовлетворение от приобретения, Иван отсчитал деньги. Я снял кольчугу и поддоспешник, уложил в суму. Не ходят в мирное время летом в войлочном поддоспешнике.

Придя к себе, еще раз надел кольчугу, опоясался поясом с саблей, попробовал несколько раз выхватить оружие, пофехтовать. Отлично, хорошая кольчуга. Обильно смазав кольца льняным маслом, я повесил ее на деревянные гвоздики на стене.

Перейти на страницу:

Похожие книги