Читаем Стрелец. Сборник № 1 полностью

Явись, Мария! Я не могу на улицах! Не хочешь?Ждешь, как щеки провалятся ямкою, —Попробованный всеми, пресный,Я приду и беззубо прошамкаю,Что сегодня я — «удивительно честный». Мария, видишь, Я уже начал сутулиться В улицах —Люди жир продырявят в четыреэтажных зобах,Высунут глазки, потертые в сорокгодовой таске, —Перехихикиваться, что у меня в зубах Опять!Черствая булка вчерашней ласки!. . . . . . . . . . . . . . .Как в зажиревшее ухо втиснуть им тихое слово?Птица побирается песней, Поет голодна и звонка,А я человек простой,Выброшенный чахоточной ночью в грязную руку Пресни. Мария хочешь такого? Пусти!Судорогой пальцев зажму я железное горло звонка! Мария, звереют улиц выгоны. На шее ссадиной пальцы давки. — Открой! мне больно!Видишь, натыканы В глаза из дамских шляп булавки!Пустила…Детка! Не бойся, что у меня на шее воловьейМокроживотые женщины потной горою сидят:Это сквозь жизнь я тащу миллионы огромных чистых любовейИ миллион миллионов маленьких грязных любят.Не бойся, что снова в измены ненастьеПрильну я к тысячам хорошеньких лиц,— «Любящие Маяковского!» — да ведь это ж династияНа сердце сумасшедшего восшедших цариц. Мария, ближе!В раздетом бесстыдстве, в боящейся дрожи ли,Но дай твоих губ неисцветшую прелесть!Быть может я с сердцем ни разу до мая не дожили,А в прожитой жизни — лишь сотый апрель есть. Отдайся, Мария!Имя твое я боюсь забыть,Как поэт боится забыть какое-то В муках ночей рожденное слово,Величием равное богу…Тело твое я буду беречь и любить.Как солдат, обрубленный войною, Ненужный, ничей,Бережет свою единственную ногу… Мария!<p>Зинаида Венгерова</p><p>Английские футуристы</p>

— Английские футуристы…

— Мы не футуристы, прежде всего не футуристы, — прерывает меня с злобным упрямством высокий, тонкий блондин с закинутыми назад длинными волосами, с угловатыми чертами лица, с крупным носом и светлыми, никогда не улыбающимися глазами. Это Эзра Поунд, обангличанившийся американец. Он вместе с офранцуженным Уиндгэм Люисом — главные вдохновители нового движения.

Эзра Поунд подводит меня к стене, где развешаны оттиски манифестов, заготовленных для «Blast»-а, первого программного сборника новых поэтов и художников. Он указывает на слова: «Маринетти — труп».

— Вы видите?

Я вижу. Их пафос в том, чтобы отмежеваться, чтобы стереть слова, сказанные накануне.

Перейти на страницу:

Похожие книги