Стрела времени

— В дыре, — ответил Стерн. — Я провалился. Будь поосторожнее, если пойдешь за мной. На самом деле… — Он заворчал, потом выругался. — Не беспокойся. Я могу стоять; Со мной все в порядке. На самом деле… Эй!

— Что?

— Подожди минутку.

— Ну что еще?

— Просто подожди, ладно? На самом деле.

Крис видел, как кусты и папоротники закачались, показывая, что Стерн направился налево. Потом Стерн заговорил. Его голос звучал неотчетливо.

— Эй, Крис?

— Что?

— Это кусок стены. Изогнутый.

— Что ты сказал?

— Я думаю, что стою на дне того, что когда-то было круглой башней, Крис.

— Не шути так, — отозвался Крис.

Он задумался: «Откуда Крамер могла узнать об этом?»

* * *

— Пошарьте в компьютере, — распорядился Профессор. — Посмотрите, есть ли у нас хоть какие-нибудь съемки с вертолета — инфракрасные или радарные, — на которых была бы видна башня. Может быть, она уже попадала в кадр, а мы просто не обратили на нее внимания.

— Ваша главная надежда на инфракрасную съемку, сделанную под вечер, — откликнулся Стерн.

Он сидел на стуле, а на его колене покоился пакет со льдом.

— Почему именно под вечер?

— Потому что этот известняк хорошо поглощает тепло. Именно поэтому пещерные люди так любили эти места. Даже зимой в пещерах Перигора известняк был на десять градусов теплее, чем внешний воздух.

— Значит, вечером…

— Стена сохраняет тепло, а лес успевает остыть. И это видно на инфракрасном снимке.

— Даже из-под земли?

Стерн пожал плечами.

Крис, сидя за компьютером, принялся стучать по клавиатуре. Вдруг компьютер негромко бибикнул. Изображение на экране резко изменилось.

— А-а. Это электронная почта.

Крис щелкнул мышкой по почтовому ящику. Там оказалось только одно сообщение, которое, правда, очень долго загружалось.

— Что бы это могло быть?

— Держу пари, что это тот парень, Уонека, — заявил Стерн. — Я велел ему послать довольно большой графический файл. Он, вероятно, не заархивировал его.

Затем на экран выскочило изображение: множество точек, выстроенных в геометрическом порядке. Все они сразу узнали схему. Это был, вне всякого сомнения, монастырь Сен-Мер. Их участок раскопок.

И гораздо более детальный, чем на их собственных планах.

Джонстон, не отрываясь, глядел на изображение и барабанил пальцами по столу.

— Очень странно, — проронил он наконец, — что Беллин и Крамер оказались здесь в один и тот же день.

Аспиранты уставились друг на друга.

— И что же в этом странного? — решился спросить Крис.

— Беллин не попросил о встрече с нею. А ведь он всегда старается поговорить со спонсорами.

Крис пожал плечами.

— Он казался очень занятым.

— Да. Именно таким он и казался. — Профессор повернулся к Стерну. — В любом случае распечатай это послание, — сказал он. — Посмотрим, как на него отреагирует наш архитектор.

* * *

Кэтрин Эриксон, или просто Кейт, — синеглазая, дочерна загорелая пепельная блондинка — висела на ремнях на высоте пятидесяти футов, всего в нескольких дюймах от полуразрушенного потолка готической часовни Кастельгарда. Она лежала на спине в сложной сбруе и спокойно делала в блокноте записи о нависшем над нею своде.

Эриксон была самой молодой из аспирантов в партии; она и присоединилась к ней всего лишь несколько месяцев тому назад. Она поступила в Йель, чтобы изучать архитектуру, но вскоре обнаружила, что просто ненавидит выбранную специальность, и перевелась на факультет истории. Там ее разыскал Джонстон и убедил присоединиться к нему. Он использовал те же аргументы, которыми привлекал к себе и других студентов: «Почему бы вам не отложить в сторону эти старые книги и не заняться настоящей историей? Практической историей?»

Как выяснилось, практическая история заключалась в том, чтобы висеть под потолком. Прежде Кейт представляла себе это совсем по-другому. Но она выросла в штате Колорадо и была увлеченной альпинисткой. Она проводила каждое воскресенье, забираясь на скалы и поднимаясь на утесы, возвышавшиеся вдоль Дордони. Ей редко приходилось видеть кого-нибудь из собратьев по увлечению, и это было грандиозно: дома иногда приходилось даже стоять в очереди, чтобы подняться на интересную вершину.

Небольшой скарпелью девушка отделила в разных местах несколько кусочков штукатурки, чтобы использовать их для спектрального анализа. Добычу она поместила в пластмассовые контейнеры, похожие на кассеты для фотопленки, прикрепленные к ленте, которая опоясывала ее торс, словно патронташ.

Она делала пометки на контейнерах, когда снизу раздался знакомый голос:

— Ты не могла бы спуститься оттуда? Я хочу тебе кое-что показать.

Посмотрев через плечо, девушка увидела внизу Джонстона.

— Без проблем, — бодро откликнулась она.

Кейт освободила один из стропов, плавно соскользнула вниз, мягко встала на ноги и откинула прядку белокурых волос с лица. Кейт Эриксон не была хорошенькой — о чем ей часто говорила мать, одна из доморощенных королев красоты, которых так много в США, — но обладала тем свежим, общим для всех американок обаянием, которое мужчины считают привлекательностью.

— Я так и думал, что ты куда-нибудь залезла, — сказал Джонстон.

Девушка отцепила ремни.