Стрела Габинчи

– Одному там делать нечего, сколько бы ни платили. А так у нас и на выпивку, и на закуску деньги будут. Если к Кусману в «Пьяную елку» пойти, и сытые будем, и еще сдачи останется.

– Пьянствовать нехорошо, – с наставительной интонацией заметил Ригард.

– А ты и не будешь, просто рядом посидишь.

– Мы можем в субботу, – сказал Эдгар, поднимаясь с бревна. – Только придумай, как шершней гонять будешь.

– До субботы что-нибудь придумаю.

– Ну что, пошли до пристани? – предложил Дирк. – А там разойдемся, нам с Эдгаром завтра в пять утра вставать.

– Пошли. Заодно я вам заводь новую покажу, там, где в прошлом году песок для дороги брали, – пообещал Клаус.

– Хорошая заводь?

– Вьюны водятся, много. Ночью с фонарем даже руками ловить можно.

3

В субботу, как и договаривались накануне, вскоре после восхода солнца Клаус с Ригардом встретились у поваленного дерева. Погода обещала быть хорошей, и, пользуясь утренней тишиной, вдоль берега, не опасаясь охотников, плавали дикие утки.

Со стороны пристаней доносился стук молотков – с рассветом команды барок занимались ремонтом.

– Ну чего, Румяный, небось сытый пришел? – спросил Клаус, затягивая веревочный пояс.

– А то… – Ригард усмехнулся. – А ты чего, на завтрак не заработал?

– Заработал. Да только мой завтрак завсегда постнее твоего. Пошли, что ли?

– Идем, чего же ждать? Дирк сказал, у деревни нас встретит.

И они пошли вдоль берега, вспугивая по дороге уток и куликов, семенивших по прибойной полосе в поисках добычи. Постепенно приятели разговорились, и между ними не осталось и следа от прежней колкости и злых насмешек, с которых каждую их встречу начинал Клаус.

Но это был лишь своеобразный ритуал, и если Ригард болел и подолгу не появлялся на улице, Клаус по нему скучал.

– Вот, к примеру, лоранская барка: дно плоское, киль слабый, зато доходит по ручьям до самых верховий и чинить ее удобно, – говорил Ригард, отстаивая свою точку зрения.

– Не знаю, – покачал головой Клаус. – Мне нравятся суда быстрые, чтоб до моря и дальше к океану. Чтоб волны не боялись и руль чтоб пять человек крутили. Помнишь, как по весенней воде к нам галера из Петрона приходила?

– А то! Разве такое забудешь? – согласился Ригард, доставая из кармана засахаренный сухарик.

– Мешков она сгрузила до тыщи, не меньше.

– Это да, знатное судно и точно, что с моря пришло.

– А гребцов помнишь, сколько было?

– По пятьдесят с каждого борта.

– И солдаты для охраны!

– А мачт – аж две штуки!

– Эх, мне бы денег заработать, сбежал бы в Петрон, честное слово! – признался Клаус и покосился на сухарь Ригарда. Тот отломил половину и подал ему.

– Что, правда, вот так сбежишь и мать одну бросишь?

– А что мать, я ей только в обузу… Ну и потом, я ж капитаном зарабатывать буду, а с таким жалованьем побольше ей помогу, чем сейчас, воду да дрова таская…

– Ну, капитаном тебе не скоро стать, – заметил Ригард, когда они поравнялись с лодкой, в которой двое рыбаков вытягивали пустую сеть и ругались на неудачу.

– Вот дураки, им к затону нужно, – сказал Ригард.

– Ага. Только в затоне шилка и пузь-рыба, а они небось сомов ищут да щук столетних!

– Пошли вон, молокососы! – закричал на них бородатый рыбак, который услышал их слова и, поднявшись в лодке, швырнул в подростков лягушку. Они засмеялись и побежали прочь, а лягушка шлепнулась в траву и, квакнув, прыгнула в воду.

– Ну что, надо к затону править, нету здесь никаких сомов, – сказал второй рыбак.

– Знаю, что нет. Давай, садись за весла.

4

Река отвернула на юг, и Клаус с Ригардом ушли с берега на хорошо накатанную дорогу, по которой деревенские ездили в город.

– Ух, запарился я уже… – пожаловался Ригард. – До чего же далеко деревня!

– Полторы мили всего. Батраки каждый день туда-сюда отмахивают – и ничего.

– Они вон какие здоровые, батраки-то. Им и десять миль не дорога.

Навстречу ехала телега, и Клаус с Ригардом сошли на обочину. За первой последовала другая, потом третья. Крестьяне везли в город картошку, капусту, зелень, кур, поросят, и пока Клаус с Ригардом шли по этой дороге, количество телег не уменьшалось, поскольку в нее вливались проселки, ведшие из других, более отдаленных поселений.

Так, продолжая вертеть головами и обсуждая грузоподъемность возов, приятели добрались до первой линии домов и увидели Дирка, который стоял на траве босой и лузгал тыквенные семечки.

– Чего головы крутите, лошадей не видели? – спросил он с усмешкой.

– Мы не на лошадь смотрим, а на их хозяйку, – ответил Клаус.

– Потом насмотритесь на хозяек, пойдемте, покажу вам пасечника, а дальше сами договаривайтесь.

– Так вы что же, с нами не пойдете? – удивился Ригард.

– А кто за нас работать будет, коровы что, по субботам молоко перестают давать? Ну ты и дурак, Румяный.

– Зато ты больно умный, – огрызнулся Ригард и, достав из кармана второй засахаренный сухарь, разломил его и, мстительно покосившись на Дирка, сунул половину Клаусу.

– Хорошие здесь дома, крепкие, – сказал Клаус, удивляясь тому, что в деревне люди живут вольготнее, чем в городе.