Стрела Габинчи

На гостиничном дворе кавалера Галлена встретили конюх и двое здешних слуг. Конюх принял коня с мулом, а слуги сняли навьюченную поклажу и потащили следом за постояльцем, пыхтя под тяжестью сундуков.

Бурт шел последним, волоча седельные сумки и почесываясь. Ему снова хотелось выпить.

– Как насчет слуги, ваше благородие? Ему отдельную комнату или пусть в сенном сарае поспит? – спросил гостиничный приказчик.

– Отдельной комнаты не нужно, дайте апартамент на двоих.

– Но он же вам все провоняет! – вырвалось у приказчика, он сморщился, показывая, как сильно несет от Бурта.

– Он поспит в прихожей, на соломе…

– Как прикажете, ваше благородие.

Пока сундуки нового постояльца поднимали в апартамент на втором этаже, Бурту было приказано ждать внизу. Лишь после того как Галлен осмотрел комнаты и остался ими доволен, он спустился на первый этаж и велел гостиничному слуге позвать конюха.

Бурт же, подозревая со стороны хозяина какой-то подвох, стоял в углу гостевой залы и посматривал на него исподлобья.

Вскоре появился конюх, высокий жилистый человек в кожаной жилетке поверх пропотелой рубахи.

– Вот что, приятель, этого поганца нужно срочно вычистить, – сказал Галлен, указывая на съежившегося Бурта.

– Как лошадь, ваше благородие? – уточнил конюх.

– Да как угодно.

– С щелоком и мятным багульником?

– Сгодится, – кивнул Галлен. – Главное – не жалей воды, а будет упираться – бей.

С этими словами кавалер протянул конюху два крейцера.

– Ваше благородие, я ведь еще не очень сильно пахну! – в отчаянии закричал Бурт, с ужасом глядя на приближающегося конюха. Но Галлен, не обернувшись, стал подниматься по лестнице, предпочитая не видеть, как его слугу волокут во двор.

– Желаете завтрак, ваше благородие? – поинтересовался у него приказчик, стоявший у двери апартамента. – Через час, как растопят печь, будет горячее, а пока можно подать холодного…

– Нет, спасибо, я прогуляюсь по городу. Подайте лучше умыться.

– Будет сделано, ваше благородие. Сию минуту подадут.

Приказчик побежал распорядиться насчет воды, а Галлен подошел к своей двери, и едва он взялся за ручку, как дверь соседнего апартамента приоткрылась и оттуда выглянула девица лет двадцати пяти.

«Из купеческих…» – угадал кавалер, определяя сословие молодой прелестницы по челке. Женщины благородного происхождения зачесывали волосы наверх.

Черные глаза незнакомки сверкнули интересом, хищные ноздри затрепетали, но она сейчас же взяла себя в руки и, опустив глаза, закрыла дверь.

Если она хотела произвести впечатление, она его произвела. Галлен тяжело вздохнул и вошел в свой номер.

В былые времена он легко отвлекался на краткие интрижки, однако со временем его служба стала так серьезна, что иногда он из охотника сам превращался в дичь.

Как-то раз ему подстроили знакомство с одной молодой особой, которой он сильно увлекся. Были даже мысли бросить ремесло, жениться и зажить своим домом.

Она оказалась не только красавицей, но и хорошо образованной женщиной. Бегло читала, писала тушью с крючочками и знала музыкальную грамоту. Тут бы ему и насторожиться – откуда в захолустье воспитанная дама? Но он уже был в ее полной власти и ничего не соображал, а под утро, после ночи жаркой любви, получил в бок кинжалом.

В тот раз Галлена спасли толстое покрывало да слабая для этих целей женская рука. Она сумела вырваться и убежать нагой, а он, истекая кровью, затребовал экипаж, уехал из города и отлеживался потом в горной хижине деревенского козопаса.

Болеть пришлось два долгих месяца, за это время он едва не лишился доверия своих высоких нанимателей. Однако все обошлось, работа, хотя с опозданием, им была сделана. Но на будущее Галлен навсегда зарекся пускаться в дорожные приключения.

50

В дверь постучали. Галлен открыл ее и впустил лакея с кувшином и начищенным медным тазом, в котором лежали свернутое полотенце и грубо отрезанный кусок весового мыла.

Пока слуга пристраивал на табурет таз, Галлен разделся до пояса.

– Готово, ваше благородие…

– Поливай, – сказал кавалер, склоняясь над тазом.

Слуга стал поливать, потом подал мыло.

– Что за женщина живет рядом? – спросил Галлен, намыливаясь душистым мылом.

– Супруга заезжего купца из Постокина.

– Постокин – это который под лордом Валленсом или королевский?

– Королевский город, ваше благородие.

– Давай на руки лей… Больше… Хватит… Остальное на спину.

Когда вода кончилась, слуга подал гостю полотенце, и тот, вытираясь, подошел к окну.

– Хорошее у вас заведение, чистое, и город прибранный. Впервые вижу, чтобы все гостиницы и постоялые дворы были в таком порядке.

– Да где же все, ваше благородие? Вы всех постоялых дворов не видали!

– А что же там, грязно?

Галлен подошел к слуге и отдал полотенце.

– Да не только грязно, ваше благородие, а еще и воруют!

– У постояльцев?

– Да у всех подряд! А в фаршете еще и зарежут!

– Да ну тебе врать, – отмахнулся Галлен, провоцируя слугу на откровенность.

– Не вру, ваше благородие, я вам одну только правду! У нас в фаршетах и воры, и жулики, и головорезы наемные, которые без работы.

– Что за головорезы?