Стрела Дамокла

«...Этот период истории примечателен появлением среди небольшого народа евреев т.н. „мессии“, то есть пророка единого бога, призванного с небес, чтобы спасти человечество, погрязшее в собственных „грехах“. В целом религия евреев, т.н. „иудаизм“ отличается удивительной дикостью и нетерпимостью ко всем иным народам, служа ярким проявлением комплекса ущемлённой нации. Однако упомянутый „мессия“, известный под именами Йешуя га-Ноцри или Йешуа Назаретянин (из разных источников), пытался сильно модифицировать „иудаизм“, привнеся туда мотивы гуманности и т.н. „любви к ближнему“ (см. исследования Марка Огаста Лукулла далее в этой главе). Историки сходятся во мнении, что мастерски воспользовавшись иудейскими легендами о грядущем приходе „мессии“, Йешуа мог бы оказать заметное влияние на неустойчивое международное положение в регионе, и не исключено, что его „религия любви“ могла быть использована римской знатью для подавления, а после и замены варварских иудейских обычаев. К сожалению, апологеты еврейского „иудаизма“ понимали это не хуже наших современников, и Йешуа был убит отравленной стрелой у ворот Иерусалима. Имя убийцы неизвестно; один источник утверждает, что он был легионером, нанятым за деньги, однако достоверность этого источника вызывает сомнения. Так или иначе, римляне воспользовались смертью Йешуа и под предлогом восстановления справедливости окончательно подавили варварскую религию „иудаизма“, о которой сегодня знают лишь историки и немногочисленные консерваторы еврейского происхождения...»

Дрожащей рукой закрыв «Историю восточных народов», профессор Левинзон взглянул на карту, тускло мерцавшую на оплавленном экране. Топлива почти хватило; машина времени, теперь ставшая всего лишь куском металла, опустилась в неглубокий пруд у дороги, тянувшейся к далёким стенам Иерусалима.

«Фотографии» – вспомнил Мойше. Они с Квинтом и Валерией несколько месяцев запускали маленькие копии машины времени в разные периоды истории: приборы следовало откалибровать. Для точного определения времени, куда попадали аппараты, ЭВМ вела аэрофотосьёмку местности. На одной из таких фотографий профессор Левинзон узнал событие, о котором читал ещё в детстве, следующий зонд был послал в тот же период... И родился план. Дикий, основанный на почти сказочном везении, однако Мойше ухватился за него с отчаянием утопающего.

«Не подвели меня, Йешуа» – мысленно взмолился учёный. – «Я поверил в твою религию любви, я уже убил ради тебя человека и готовлюсь уничтожить весь известный мне мир. Донеси свои слова до людей, объясни им ценность жизни! Научи, что нельзя делить мир на рабов и господ!»

Оставалось несколько часов. Судорожно вздохнув, Мойше разгерметизировал люк и с огромным трудом выбрался из машины. Тёплая вода приняла его измученное тело, рванула ожоги отупляющей болью.

– Я выдержу, Йешуа, – прошептал учёный. Задыхаясь, он открыл грузовой люк и вытащил тяжёлый свёрток. Чтобы доплыть до берега, потребовались последние силы.

«Так ему будет легче», подумал Мойше. Некоторое время он судорожно дышал, собирая волю в кулак. Сел, подтащил свёрток. Внутри, спрятанная меж зелени и фруктов, лежала книга, отпечатанная на листах сверхпрочного пластика. Шесть лет потребовалось профессору Левинзону, чтобы по крупицам изучить иврит, ещё десять лет создавался текст. Все знания, весь свой могучий разум вложил он в эту книгу.