Стража последнего рубежа

Скудна подмосковная земля – глины, подзолы, супеси да тощая дернина. От века не бывало тут хороших урожаев, откровенно небогато жил здешний люд. Но это коренная Россия, сердце ее, горячее и отважное. И наверное, поэтому шли и шли сюда рати находчиков, стремясь во что бы то ни стало покорить этот край, взять под свою руку березовые перелески, речушки с былинными названиями, луговины и болота. Шли – и вставали у них на пути русские люди, обильно поливая кровью своей родные глины, и неглубокие могилы их вперемежку с вражьими упокоищами во множестве разбросаны по всему Подмосковью. За пронесшиеся столетия не раз и не два дотла сгорали города и села, а дороги заполнялись марширующими на столицу войсковыми колоннами. Но в борьбе за сердце свое поднималась вся Россия – и бежал враг, и отстраивались дома, и жизнь продолжалась…

На безымянном холме возле замерзшей речки Камаринки приняла подмосковная земля в себя еще одно тело. И не было войны, и захватчики не стояли у ворот Москвы, да и погибшая не держала в руках оружия. Но она тоже пала в битве с врагом, заслонив собой пусть не всю страну, но близких ей людей, и память о простой русской женщине не исчезнет с этой земли.

Такие или примерно такие слова сильверея Хельга Иоганновна Фиш сказала над холмиком мерзлой глины, под которым навеки уснула златея Клавдия Васильевна Проскурина, а Соня просто стояла и плакала. Рядом, в снегу, валялась лопата, обнаружившаяся в багажнике «майбаха». Шипуляк по-куриному сидел на ее черенке и тоже всхлипывал, вертя безобразной головой.

Потом они пошли к машине, и мистресса спросила у Сони:

– Дальше-то что делать собираешься?

Девушка пожала плечами. Она и вправду не знала, как ей теперь жить.

– Силу обретенную испытать не хочешь? – поинтересовалась тогда сильверея. – Избавиться от нее не получится, милочка. Нужно учиться владеть и управлять…

– А кто был тот… Ну, вы сказали еще, что он палач какой-то, – опять не дослушав, перебила женщину Соня. – И куда он делся?

Мистресса хмыкнула, остановилась, обиженно поджав губы, но потом все же ответила, глядя вдаль, на заснеженные поля за рекой:

– В древние, очень древние времена на Востоке существовало могучее царство, в котором правил сильный чаровник по имени Зусан-оо. Немало разных тварей Темного мира подчинил он себе, и были среди его подручных демоны каппа, и служили они у Зусан-оо палачами, смертью карая тех, кто осмеливался противиться слову повелителя. Ночью приходили каппа к ослушникам и недругам правителя и брали их жизни.

Глаза мистрессы затуманились, голос стал певучим, низким, и Соне показалось, что мир вокруг подернулся какой-то пеленой и перед ее глазами стали разворачиваться удивительные картины прошлого: на холмах вставали величественные крепости, отряды закованных в вороненую сталь воинов выступали из их ворот, над рогатыми шлемами реяли на ветру черные с красным знамена. А мистресса все говорила и говорила:

– В великой битве с воинством страны Ор-х-гван, что случилась на краю голубых песков Махадума, армия Зусан-оо потерпела поражение, и остатки ее бежали в Спящие горы и равнины Зул-кадаш. Лишь демоны каппа остались верны своему повелителю и до последнего сражались с преследователями в горах Ом. Но они не смогли защитить Зусан-оо, и он принял смерть от отравленной стрелы, а каппа бежали, унося в сердце своем ненависть к победителям – и ко всем людям вообще.

Тысячи лет никто не слышал о каппа, и память о них стерлась, и остались они лишь тенью на пыльных страницах древних манускриптов. Но вот пришло новое время, и могущественный человек по имени Хейтаро прочел старые книги и овладел знаниями, способными дать власть над каппа. Из Темного мира вызвал он их – и бросил в бой против врагов Ямадо Тамасии.[13] Всю Вторую мировую войну бились каппа, во множестве истребляя незнатей и людей Запада. Но их хозяева вновь потерпели поражение, и каппа опять бежали. С той поры прошло больше полувека, и никто за это время не видел палачей Зусан-оо. Мы – первые. Зачем каппа появились здесь, для чего – я не знаю. Вот так-то, девочка…

Замолчав, мистресса достала свою трубку, набила душистым табаком из парчового кисета и закурила, по-прежнему глядя вдаль. Соня переступила замерзшими ногами и робко спросила:

– А как испытать силу? Ну, вы говорили, не хочу ли я испытать обретенную силу…

– Просто захоти стать сильной, – попыхивая трубкой, ответила сильверея. – Очень-очень пожелай этого.

Зажмурившись, Соня сцепила зубы и представила, как ее тело наливается мощью, как твердеют мышцы и становятся гибкими сухожилия. Почему-то она именно так представила себе овладение непонятной силой.

Ничего не произошло. Соня открыла глаза – мистресса с усмешкой смотрела на нее. Синеватый дымок трубки ветер растянул в призрачную, невесомую ткань, и она окутала распущенные волосы колдуньи, точно вуаль.

– Ты не о том думаешь и не того желаешь. Попробуем иначе. Хочешь увидеть своего Олега?

Соня кивнула, попыталась представить его лицо, услышать голос…

– Ой! – От неожиданности девушка едва не упала.