Стража последнего рубежа

Немец пристально посмотрел на Канаева. Множество мыслей теснилось в этот момент в голове Леонида Дмитриевича. Он взвешивал все «про» и «контра», стараясь не поддаваться эмоциям, хотя желание поддаться и броситься на немца либо с кулаками, либо с распростертыми объятиями было очень велико.

Наконец Канаев заговорил. И начал он с вопроса, несколько обескуражившего собеседника:

– Сколько вам лет?

Немец развел руками:

– Не буду лукавить – сто десять.

– Как вам удается поддерживать форму?

Канаеву показалось, что в холодных глазах старика вспыхнули недобрые огоньки – или это было всего лишь отражение тлеющих в камине углей?

– Я работаю в организации, которая контролирует достаточно большую часть Темного мира, – тщательно подбирая слова, ответил немец. – У наших партнеров и сотрудников, выходцев оттуда, есть немало возможностей по продлению человеческого существования на достаточно долгие сроки. Сами же они в некотором роде…

– Бессмертны? – быстро перебил его Канаев.

– Именно. И вы, став наполовину магическим существом, несомненно, уподобитесь им.

– Какие у меня гарантии? – мгновенно переключился Леонид Дмитриевич.

– О, тут можете не сомневаться – я ваш с потрохами. – Немец поднял ладони вверх. – Мне придется полностью довериться вам, вы же в любой момент сможете сорвать все мои планы. Дело в том, что для проникновения в архивный комплекс понадобится время и… э-э-э… некоторое количество существ, моих слуг, которым нужна база для подготовки операции.

– Такой базой будет «Кошкин дом»?

– Да. Но прежде мне понадобится помощь в трафике. У вас ведь есть свои люди на таможне?

– У меня есть свои люди и в Министерстве обороны, – хмыкнул Канаев. – Куда как проще задействовать их и получить доступ в этот ваш спецблок легально.

Старик нахмурился.

– Леонид Дмитриевич, если бы все было так просто, я бы к вам не обратился. Архив «Ананербе» опечатан и находится под личным контролем первых лиц вашего государства. Доступ в него запрещен. Есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Да-да, уж поверьте старому человеку, есть. И «спецблок 500» – одна из них. В начале девяностых годов, возможно, что-то и получилось бы – тогда ваши правители… Впрочем, это все уже детали. И раз мы их обсуждаем, стало быть, вы согласны?

Канаев посмотрел на подернувшиеся седым пеплом угли и ничего не ответил.

Глава восьмая

Неделю Соня ходила как в тумане. Исчезновение Олега, а потом и то, к чему она прикоснулась, чему стала свидетельницей в дворницкой тети Клавы, повергло девушку в сомнамбулическое состояние. Соня плохо помнила, что она говорила Борману и остальным морионцам про Олега, как врала его родителям об отъезде сына. Но, наверное, именно из-за этого вот транса ей и поверили, не может один человек так уверенно обманывать, если дело идет о жизни другого человека. «Он уехал. Вернется через месяц, – сказала Соня. – Он мне позвонил из Челябинска. Говорит – так надо, это очень важно».

Отец Олега поехал вместе с девушкой в милицию, и там Соня повторила свои показания. Тучный майор с неприятными, сальными глазками записал слова Сони в протокол и развел руками – мол, дело-то темное и оснований для всероссийского розыска нет никаких. Парень взрослый, семнадцать лет. Захотел – уехал. Может, вы вот, родственники, и виноваты, создали невыносимую домашнюю обстановку. Марьин-старший только рукой махнул, но когда они покинули здание ОВД и вышли на улицу, он сказал Соне, глядя в глаза:

– Я не знаю, что у вас произошло. Но запомни – если тут твоя вина и с Олежкой что-то случилось, я этого так не оставлю. Поняла?

Соня с облегчением кивнула – и снова погрузилась в вязкий кисель из собственных мыслей и чувств. Она многого не понимала, но главное осознала четко: мир вовсе не такой, каким казался ей все годы жизни. В нем существуют и действуют силы, не подвластные никому, кроме отдельных избранных вроде тети Клавы. Силы эти дают власть, неограниченные возможности и новые знания, нужно только овладеть ими.

Однажды ночью Соня проснулась с лихорадочно колотящимся сердцем. Во сне она увидела Олега. Он тонул в болоте, и мерзкая жижа уже почти полностью засосала его. Из грязи торчала только облепленная ряской голова и правая рука. «Помоги-и!» – хрипел Олег, шаря рукой в воздухе. Соне особенно хорошо запомнились пальцы – сбитые, с обломанными, кровоточащими ногтями. Она попыталась спасти его, шагнула с твердой земли в затхлую воду – и тут же нога ее провалилась по колено. Соня закричала, рванулась назад и выбралась из болота. А там, где только что был Олег, лишь бурлила грязная вода и лопались пузыри зловонного газа…

Утром Соня пошла к тете Клаве. Дворничихи дома не оказалось, пришлось обходить соседние дворы. Старушка обнаружилась возле детского сада – мела дорожку от остановки до ворот.

– А-а, пришла, – хмуро глянув на Соню, кивнула златея. – Сон принесла. Знаю. Дурной сон. Прямой, как моя метелка. Худо Олегу, а если ты полезешь – и тебе худо будет. В церкву сходи, помолись Богородице. Да ты крещеная, нет?

Соня молча сунула руку под шарф, вытащила и показала золотой крестик.