Страж зари

Он ей с ходу, враз, прямо в постели предложил идею. Ее, частное дело. Личное. Пусть она станет колдуньей. Ну не настоящей, конечно, без помела между ног, без всяких там бесовских и запредельных штучек, но — мало ли таких! Вон любую газету открой — навалом. А он время от времени под видом ее ассистента, помощника ли, прислужки, в конце концов, все за ее спиной, а точнее, за спиной клиента сделает. Только без убийств и прочего криминала. Нет, не каждый день, а раз, много — два раза в неделю, но он сделает реально. А в остальное время она может болтать, жечь свечи, в шар стеклянный глядеть, руками над ними водить, говорить замогильным голосом — словом, все что угодно, чтобы заморочить головы впечатлительным дамочкам, способным платить хорошие деньги за магию.

И дело у Любки пошло. У нее оказался дар… Нет, все же это перебор, с даром. Талант. Она своих клиенток завораживала тягучими, длинными, псевдомагическими разговорами. Почитала кое-что, поднахваталась. И — пошло. Тем более что результаты были. Очень впечатляющие результаты. Которые обеспечивал практикующий маг Павел Мамонтов.

Не сразу, не вдруг, но потихоньку Любка обросла клиентурой и связями. Дурой она не была, поэтому довольно быстро сообразила, что большинству людей нужно не колдовство, а нормальный психотерапевт, который, пользуясь специфическими приемами и словами, просто помогает людям поверить в себя и свои силы. Вот уж чего-чего, а поговорить Любка умела и любила. Она могла часами рассуждать на темы, в которых не понимала ровным счетом ничего, во всяком случае, не больше того, что видела по телевизору или когда-то прочла.

Поняв суть момента, она пошла на курсы черной и белой магии, оказавшиеся большим надувательством, но и оттуда она кое-что вынесла, нахватавшись разных слов и приемчиков, производящих впечатление на напуганных жизнью дамочек. По окончании, не желая больше попадать на сомнительные мероприятия, стала брать частные уроки у профессионального психотерапевта, который в приватном порядке худо-бедно обучил ее практическим методам работы с пациентами. Вот тогда-то она развернулась!

В качестве помощника Павел требовался ей теперь не так уж и часто, по большей части для того, чтобы разделить с ним удобную широкую тахту с пружинящим матрасом, но иногда ей было действительно не обойтись без его помощи. Точнее, без Павла ей было никак не справиться. Как, например, сейчас.

Привычно переодевшись в неприметное темно-синее кимоно, в полумраке воспринимающееся черным, он с легким поклоном вошел в затянутую темно-зеленым шелком комнату, освещенную двумя красными свечами. В качестве звукового фона в углу размеренно тикал метроном.

Его выход был давно отрепетирован. По ситуации ему нужно было внести курильницу, источающую вонючий дым, от которого щипало в носу, толстенный том с рисунками в виде пентаграмм, оформленный как старинный фолиант, моток ниток и золотое колечко на блюде или еще какой-нибудь атрибут, усиливающий впечатление от чар госпожи Любы.

Сейчас он явился с большими стеклянными четками, купленными Любкой в Турции, где они продавались в качестве недорого сувенира. Дешевка и безвкусица, которой грешила ворожея, но у них оказалась одна замечательная способность. Непонятно по какой причине крупные стеклянные бусины ловили даже небольшой источник света, при этом как бы светясь изнутри. При ярком солнце эффект был невелик, но в полутемной комнате со скудным источником света перебор посверкивающих камешков действовал завораживающе, отвлекая на себя внимание клиентов, облегчая их вхождение в почти гипнотический транс. Так турецкий сувенир стал магическим атрибутом.

Увидев женщину в профиль, Павел сначала не оценил ее внешних данных, отметив только, что женщина ухоженная и не бедная. А когда она повернула к нему голову, первое, что подумал, это насколько Любка рискует, пригласив его к такой клиентке.

Подойдя к Любке, вложил ей в руки бусы, по пути приглядываясь к женщине, стараясь настроиться на работу. Любка, важно, по-хозяйски кивнув, принялась перебирать бусины, стараясь попасть в ритм, задаваемый метрономом. Павел, поправив фитиль у одной из свечей, отошел в глубину комнаты.

После свежего октябрьского воздуха в комнате было душновато, пахло горячим воском и травами; расфасованные в холщовые мешочки, они лежали за шелковой драпировкой.

— Что ж, уважаемая Дарья Николаевна… — нараспев заговорила госпожа Люба. Судя по легкой хрипотце, появляющейся у нее в последнее время после длительного напряжения голосовых связок, она уже немало потрудилась сегодня. — Проблема ваша мне хорошо знакома. К сожалению, такое случается хоть и редко, но в моей практике это не в первый раз.