Страж Срединных миров

— Понимаешь Денис, нам естественно не улыбается унижаться перед этим высокородным отребьем, чья заслуга состоит только в том, что они родились в этом мире в благополучной и родовитой семье. Но мы вынуждены это делать. Наш староста, график Ролен, — ядовито прошипел Эфрин, — та еще сволочь, при этом сволочь помешанная на своем положении в обществе. Оказавшись в группе самым родовитым, он фактически тут же подмял под себя всех ароальцев, в том числе трех баронов и начал наводить свои порядки. Кстати, никто из них не был против. С баронами графенок обращается, как с равными, простые ароальцы и так привыкли к власти дворян, вот только с нами возникли проблемы. Я в своем мире тоже был из аристократической семьи и гордо носил титул баронета. Мы никогда не позволяли себе неуважения к простому народу, никогда не притесняли обычных крестьян и вообще не вели себя, как спесивые сволочи. Ракхи и Гамил, простые деревенские парни. Гамил сын кузнеца, Ракхи — фермера. В их мире дворяне были под стать нашим, так что беспредела тоже не творили. Фенис вообще из народа горцев, у них отродясь не было никакой аристократии, старейшины, да глава клана, вот и все. Ему и досталось первому. — Эфрин посмотрел на горца и махнул ему головой, мол, сам рассказывай.

— Они меня избили, — прогудел мощным басом Фенис и замолчал.

Не дождавшись продолжения, вновь заговорил Эфрин.

— Это случилось на третий день учебы. Мы и глазом моргнуть не успели, как сразу после занятия Ролен с прихлебателями утащили ничего не понимающего Фениса. Когда он появился в своей комнате мы и увидели, что же от него хотели эти гады. Фенис был избит.

— И вы не вступились, промолчали? — сжав кулаки, прохрипел Иванов.

— Мы то вступились, но на следующий день они отметелили уже нас троих.

Видя, как Денис начинает закипать, в разговор вмешался Ракхи.

— Пойми, Ден, не горячись. Аристократы Арола с детства обучаются боевым искусствам, в их семьях полно стражей и оказаться в их числе очень почетно, вот их и начинают готовить с самых юных лет. Ролен и три барона прекрасные бойцы, великолепно обученные и не чурающиеся магии, мы им пока и в подметки не годимся. А тут они действовали всем скопом. Дворянчики почти и не вмешивались сами, все сделали их прихлебатели, только когда Эфрин, тоже с детства занимающийся боевой подготовкой, раскидал своих противников и Гамил не обделенный силушкой тоже стал брать над одним из своих оппонентов верх, они вступили в драку. В тот же миг все и закончилось — противопоставить их умению что-либо не сумел никто. Вот такие вот дела. Жаловаться мы, само собой, не пошли.

— Эти твари даже не вызвали никого из нас на дуэль, где по крайней мере было бы все относительно честно, какая дуэль может быть со свиньями. — Эфрин умолк, невидяще уставившись в стол. От всей фигуры баронета буквально веяло холодом ненависти.

— С тех пор мы решили терпеть, до тех пор, пока не придет время за все посчитаться, — закончил рассказ Ракхи.

За столом наступила тишина. Каждый думал о своем. Ден понимал ситуацию, сложившуюся в группе, как, наверное, не кто иной, ведь в детдоме приходилось жить, куда по более жестоким законам. Вот только в новом мире, в новой жизни, он больше так существовать не хотел. Больше это не повториться. Он изменился, сильно изменился и только то, что он стал избранником дракона, Великого Дракона, не позволит ему молча терпеть унижения. Нет, он не станет больше пресмыкаться.

— Я вижу, о чем ты думаешь, Ден, — голос Эфрина вернул Иванова в реальность. — У меня тоже все кипит в душе от унижения, но я решил, как и все немного потерпеть, чтобы потом за все отплатить. Потерпи и ты, не лезь на рожон, иначе они тебя будут жестоко ломать.

— Я все понимаю мужики, поверьте, действительно все. Я в отличие от вас вообще сирота и вырос в детдоме — это такая государственная структура в моем мире, которая якобы заботится о лишенных или не имеющих родителей детях. Жизнь, которую я прожил и что прошел в ней, не пожелаешь никому, даже злейшему врагу. Так что ситуация мне более чем знакома. Что касается дворянства, в моей стране его вообще нет, по закону все равны. Но, извините, унижаться я больше не буду.

Эфрин молча посмотрел в глаза Иванова, тот не отводил взора, молча же кивнул и отвернулся. Вновь наступила тишина, которую нарушил неугомонный Ракхи.

— А что это мы все о грустном? Может, хватит про графенка и его кодлу говорить, слишком много чести эти ублюдкам. Я вот тут о чем вспомнил. Мужики, а ведь Ден теперь в нашей компании пятый, не о чем не говорит?

— Точно, — радостно вскрикнул Гамил, — мы теперь может выставить свою команду на игре в хок.

— Хок, что за хок такой? — Землянин не понимающе захлопал глазами.

— Хок — это такая игра. — Ракхи двумя руками облокотился на стол, после чего продолжил: — В этой игре участвую все факультеты и курсы Университета и победа в ней, между прочим, довольно престижна. На команды победителей обращают пристально внимание большие шишки из Корпуса Стражей, ведь хок — игра для ловких и умелых, — словно девиз торжественно произнес Ракхи.