Страж перевала

Вместо ответа я указала на незнакомца. При падении овчина с него свалилась, а рваное одеяние съехало, обнажив плечо и часть уцелевшей татуировки на нем. Бо́льшую часть уничтожил шрам от ожога – теперь я была в этом уверена, – но искусно изображенная голова диковинного зверя с разинутой пастью уцелела, хоть сильно расплылась и потускнела. Ни у кого больше не было такого рисунка на коже, никто из окрестных мастеров не брался его повторить… Может, среброликие сумели бы, но никому не пришло в голову попросить их о подобном.

– Ага, примета, значит, – обрадовался Чарим. – И кто же это, Ленни?

– Ривон, – обронила я. Внутри было пусто и холодно, и чутконосый, словно почувствовав это, ткнул меня носом в руку. – Это Ривон.

– Тот самый… – начал Вител и осекся. – Вот так притча…

– Уверена? – спросил Чарим. Он как-то подобрался, и без того узкие глаза вовсе превратились в щелочки. – Зачем же он сюда явился?

– Говорят, преступников тянет на место преступления, – серьезно ответил ему напарник. – А тут его, считай, позвали, и громко…

– Что, думаешь, он узнал, что Ленни жива, и пришел покаяться? – фыркнул Чарим. – Или все-таки довершить начатое?

– Как, интересно? У него при себе даже ножа нет, я ж его обыскал. Не хотелось, знаешь ли, обнаружить, что убогий калека просто ловко прикидывается, чтоб ночью меня по горлу полоснуть и спереть кошелек и Серого! А так… да от него ребенок отобьется! Или сбежит.

– Н-да… – Чарим потянул себя за усы. – Ладно. Так или иначе, он здесь, только проку с него шиш да ни шиша. Мало того что он умом тронулся, так еще говорить толком не может, как его допрашивать-то?

– Зачем допрашивать? – удивился Вител. – Может, он сам расскажет. Там слово, тут полслова. Тем более ему сильно много-то говорить и не надо, мы ж почти все придумали, а он пускай покажет, правильно или нет, кивать-то он всяко может. Только вот как его в сознание привести? Водой польешь – совсем окоченеет, пинка дашь – тем более…

– Погодите, я попробую, – сказала я и присела рядом с Ривоном. – Ривон… Ривон, ты слышишь меня? Очнись, Ривон, это приказ!

– Лен… Леннар… – едва слышно прохрипел он, разлепив мутные глаза и уставившись мне в лицо.

– За что ты убил меня, Ривон? – негромко спросила я, наклоняясь ниже и стараясь не морщиться от ударившего в нос запаха. – Кому ты продал мою дочь? Что тебе посулили?

Я еле успела отскочить, и если бы Чарим не был начеку и не оттащил меня, Ривон мог бы меня сцапать. Впрочем, я тут же поняла, что вряд ли он этого хотел – похоже, его настиг припадок вроде тех, в которых бьются больные падучей. Ривон молотил воздух над собой скрюченной рукой, пытался биться головой о камни, а из груди его вырывался хриплый, нечеловеческий то ли вой, то ли стон, в котором угадывалось одно лишь имя – Леннар…

– Что это с ним? – прошептал Вител, непрерывно осеняя себя и нас с Чаримом заодно знаком Создателя. – Почему его так корежит?

– Ну а ты б не ошалел, если бы покойницу увидел, а она б тебя к ответу призвала? – серьезно спросил Чарим, крепко державший меня за плечо.

Другую руку он не снимал с рукояти кинжала, будто опасался, что лишившийся человеческого облика Ривон может броситься на нас. Может, и впрямь опасался…

Мы долго стояли над бьющимся в конвульсиях Ривоном, не имея ни возможности, ни, по правде говоря, желания помочь ему. Единственное, о чем я могла сожалеть в тот момент, так это о том, что, если он сейчас умрет, я уже никогда не узнаю правды!

Но Ривон не умер. Он был живучим, сам сколько раз так говорил и смеялся, мол, у него несколько жизней, как у кота, а сколько он уже истратил, того никому знать не полагается. Но, должно быть, эта была последней, и он цеплялся за нее изо всех сил.

Когда он затих и только с хрипом втягивал в себя воздух, не отрывая взгляда от моего лица, я сказала:

– Я не Леннар, Ривон. Я Альена, последняя из рода Сайтор. И ты расскажешь мне правду, даже если… если придется тебя пытать! Понятно тебе?

– Леннар… – простонал он.

– Да не понимает он, Ленни, – досадливо сплюнул Чарим. – Заклинило его. Такого пытай не пытай, что толку-то, если в голове у него каша?

– Попробуй прикинуться матушкой, – посоветовал Вител. – Вдруг его проймет?

– Ну как ты это себе представляешь, дядя Вител? Я же только что назвалась Альеной!

– Он забыл уже, – кивнул он на Ривона.

Тот ухитрился сесть и теперь смотрел на меня снизу вверх взглядом побитой собаки. Это до такой степени не вязалось с обликом Ривона, каким я его запомнила, так жалко и страшно выглядело, что меня передернуло.

– Леннар… – снова позвал он.

Странное дело, после припадка ему будто легче стало произносить слова. Быть может, после встряски расслабились сведенные мышцы? Да что толку гадать, говорит, и ладно!

– Чего тебе, Ривон? – спросила я, постаравшись скопировать мамины интонации. Она, бывало, говорила вот так, с ленцой и затаенной насмешкой, если кто-то слишком сильно ей докучал глупыми вопросами.

– Я… пришел… звали…