Страж нации

— Сережа, давай запишем «Конституционный суд РСФСР».

Уж на что С. Шахрай сразу показал себя мастером придумывать новые идеи, ту и он усомнился:

— Нельзя, его нет в Конституции.

Я стал настаивать:

— А мы в постановлении о введении в действие этой нормы запишем, что она будет действовать только после внесения изменения в Конституцию РСФСР.

На том и порешили. На другой день мы вдвоем убедили рабочую группу. Верховный Совет при начале своей работы тоже согласился с нами, регламент был утвержден. К моменту проведения Съезда все с идеей свыклись, и при первых же поправках в Конституцию у РСФСР появился Конституционный Суд.

Ныне порой задаю себе вопрос: и зачем я это сделал? Может быть, удачнее была бы Конституционная коллегия Верховного Суда?

Кстати: я долго гордился тем, что при работе над законом о Конституционном Суде предложил избирать Председателя Конституционного Суда через тайное голосование самих судей, убедил в полезности этого подхода Комитет, а потом и парламентское большинство. Отмена этого порядка избрания главы Конституционного Суда конъюнктурна и вредит как авторитету Суда, так и авторитету Президента.

От протестов — к противодействию

Вернусь к 1990 году. Когда Б. Ельцина понесло раздавать суверенитет и крушить единую союзную экономическую систему, пришлось идти наперекор тому, что стал делать Президент, в тоскливом одиночестве.

Но в какой-то момент не только у меня созрела необходимость искать единомышленников. Эти попытки формирования какой-то альтернативы, отличной от «Демократической России», и одновременно от достаточно кондовых подходов «Коммунистов России», бродили в умах многих. В результате сложилось несколько групп единомышленников, несколько центров кристаллизации такой альтернативы. Одной из них стала группа сибирских депутатов. И как-то Владимир Агеевич Тихонов, экономист из Красноярского края, пригласил меня в гостинице «Россия» в номер к своему земляку, бывшему ректору Красноярского университета, а непосредственно перед избранием — второму секретарю крайкома КПСС Вениамину Сергеевичу Соколову. Там мы за чашкой чая стали говорить о том, что нам надо как-то объединить усилия, чтобы остановить творящуюся в том момент вакханалию законопроектов, которые разрушают единое экономическое пространство страны.

Хорошо помню, как познакомился и с Николаем Александровичем Павловым. Проходя мимо курилки рядом с большим залом заседаний, я обратил внимание на двух стоявших там депутатов, один из которых, весьма бородатый, меня окликнул и сказал:

— Сергей Николаевич, ну Вы давайте что-нибудь делайте. Создайте хотя бы фракцию какую-нибудь, чтобы остановить эту вакханалию. Если и Вы ничего не будете делать, то я из этого сумасшедшего дома просто уеду к себе в Тюмень. В гробу я это видел — участвовать в творящемся массовом преступлении, в разрушении Державы.

Это и был Н.А. Павлов.

Многие из тех, кто впоследствии создал группу (фракцию) «Россия», например, В.С. Соколов, В.А. Тихонов, В.А. Сердюков, В.П. Лисин, Л.Х. Бахтиярова, сплотились, увидев друг друга в деле при обсуждении Договора о дружбе и сотрудничестве с Украиной осенью 1990 года. Тот момент стал толчком для возникновения нашей депутатской группы и впоследствии движения.

Не сговариваясь, мы выступили не против самого договора, но против наметившейся политической линии. Мы хотели, чтобы были четко обозначены некоторые «но». Мы говорили, что выступаем за дружбу Российской Федерации и Украины, за братство наших народов, но если речь идет о признании целостности границ между нами, то должна быть оговорка: «до тех пор, пока мы в рамках единого союзного государства». Если, не дай Бог, союзного государства не будет, то сегодняшние границы не могут автоматически становиться государственными, потому что слишком много вопросов по ним: Восточная и Западная Украина, Крым и Новороссия… Слишком много вопросов, которые можно успешно решать только в составе одного союзного государства.

А. Козырев после высказанного мною возражения против имеющейся редакции договора пытался проблему высмеять, говоря о том, что мы с Украиной навеки вместе, и тут нет никаких сомнений. И я, помню, произнес страшную вещь, которую самому было тяжело говорить:

— Неужели вы поймете, как эти «запятые» важны, когда Севастополь станет военно-морской базой НАТО!

В ответ, к сожалению, очень многие депутаты просто стали смеяться:

— Ну, Бабурин и придумал! Полная глупость.

Проиграв при голосовании, когда договор был ратифицирован без каких-либо оговорок или изменений, мы поняли, что пора объединять наши разрозненные усилия.

Тогда и было принято решение о создании фракции «Россия», куда впервые вошли коммунисты, антикоммунисты, республиканцы, монархисты — люди очень разных взглядов, которые между собой не слишком ладили… Некоторые из тех, кто пришел к нам, состояли раньше во фракции «Коммунисты России», некоторые состояли в «Демократической России». Но вот в этой ситуации многие поняли, что происходит что-то не то. Пора объединять усилия и искать какой-то третий путь.