Читаем Страж фараона полностью

Видимо, песня – или молитва? – укрепила душу бритоголового жреца. Он расправил плечи, искоса взглянул на Семена и негромко, будто размышляя про себя, заговорил:

– Сенмут был совсем молод, когда лишился брата, сгинувшего в южных краях. Он его очень любил и почитал… Воистину, брат казался ему воплощением Амона-Ра, Гора и Тота в одном лице! Да, он его любил и любит сейчас, но помнит плохо. Я – гораздо лучше! Оба, и Сенмут, и его брат, были моими учениками, а учитель знает о своих питомцах все, не меньше матери, родившей их… И потому, сын мой, я пребываю в сомнении. В большом сомнении! – Прикрыв глаза, Инени сделал паузу, потом коснулся висевшего на груди амулета и произнес нараспев, явно цитируя какой-то древний текст: – Я сомневаюсь, ибо никто еще не приходил с полей Иалу, никто не рассказывал, что ждет нас там и чего хотят от нас боги, дабы наши сердца успокоились, и ждали мы без страха того времени, когда сами придем в то место, куда ушли поколения предков. А ты пришел… Это, клянусь всевидящим оком Гора, дело небывалое!

Семен молчал, посматривал на небо, камни и песок. Сомнения жреца его не удивили. Инени – человек проницательный, и, в отличие от Сенмута, любовь не застилает его взгляд… Сомневается, и правильно! Вот только что проистечет из этих сомнений?

– Сначала мне показалось, – тихо продолжил жрец, – что ты и в самом деле Сенмен. Сходство так велико! Он тоже был крепок телом и огромен ростом, и лица ваши почти одинаковы… Конечно, сказал я себе, он явился не с полей Иалу, а сбежал из кушитского плена. Люди, сопровождавшие Сенмена на юг, сказали, что он убит, однако могли и солгать, боясь наказания – ибо, если Сенмена ранили и пленили, им полагалось лечь костьми, но выручить начальника… Так что положим, что ты – Сенмен, сбежавший из плена. Положим! Ты мог повредиться в уме от ран и страданий и все позабыть, язык, богов, родителей и брата… нам, жрецам-целителям, такие случаи известны… Правда, осмотрев тебя, я не нашел следов ранений и шрамов на теле и голове, и не заметно, чтобы ты голодал или прошел большое расстояние – ноги твои целы, ступни не сбиты.

Жрец пожал плечами и опустил голову. Его ястребиный профиль казался высеченным из красноватого песчаника – будто барельеф на фоне голубых небес. Глаза Инени оставались полуприкрытыми.

– Сенмут, увидев тебя, пришел в большое возбуждение, разум его смутился, душа чуть не рассталась с телом… Неудивительно! Клянусь солнцеликим Амоном, я тоже не знал, что думать… Но вскоре нам стало ясно, что ты не понимаешь речь людей, и Сенмут взмолился – начал просить, чтобы я прибегнул к магии. К ичи-ка! А это, сын мой, непростое чародейство и временами страшное… немногие из жрецов Амона владеют им… Суть же его такова: мы погружаем человека в сон и отдаем ему приказ – что-то сделать или что-то запомнить – и он это делает или запоминает. Но некоторых поручений давать нельзя, ибо, если душа и разум человеческие не в силах справиться с ними, они возмутятся и придут к гибели или умоисступлению. Нельзя приказывать, чтобы человек убил себя либо другого человека, чтобы он восстал против богов, обрел какое-то умение, скажем, искусство письма или ковки металла – и, разумеется, чтобы он изучил неведомый язык. Такой приказ непосилен для смертных, а значит, греховен.

Непосилен, отметил Семен, вспоминая, как кружился и тонул в водовороте слов. Однако выплыл! Это было не менее удивительным, чем таинство ичи-ка – ведь ни одна из методик в просвещенном двадцатом столетии не позволяла изучить язык за несколько часов. Выходит, жрецы Амона владели утерянным в веках искусством экстрасенсорного внушения, настолько сильного, что оно позволяло творить чудеса! В определенных пределах, разумеется, – ведь, как сказал Инени, убийство и другие вещи, противные природе человека или непосильные уму, все же оставались под запретом.

Но как же получилось с языком? Он, безусловно, языка не знал… Но все же выучил и не лишился разума!

Семен нахмурился, разглядывая желто-серый песок под ногами, но ничья рука не написала там ответа.

– Хочешь что-то спросить, сын мой?

– Да. Если я правильно понял, твои магические опыты не безопасны? После них можно сделаться недоумком? На всю оставшуюся жизнь?

Жрец смущенно кивнул. Вид у него был такой, будто его уличили в попытке съесть священную мумию фараона.

– Хмм… Именно так, не буду отрицать… Но Сенмут настаивал и был по-своему прав. Видишь ли, брату его ничего не грозило, поскольку он лишь вспомнил бы известное, но позабытое. Владеющий ичи-ка умеет пробуждать память, сын мой, и Сенмут просил меня об этом, и ни о чем другом. Только об этом, клянусь Маат, богиней истины! И я подумал: если ты – брат Сенмута, ичи-ка вернет тебе знание слов, а с ними придут воспоминания о прошлом. Ты вспомнишь родину, отца и мать, дорогу, которой следовал в жизни, и все, что ты знал и умел, возвратится к тебе. Ты снова станешь Сенменом! Ну, а если не получится…

Инени потупил взор.

Перейти на страницу:

Похожие книги