Страж

Как бы тесно я ни был стиснут, мне удалось перекатиться на бок и посмотреть назад и вверх. Менее чем в десяти футах от того места, где я сейчас находился, на своде пещеры чернела какая-то тень. На пути вперед я почему-то ухитрился не заметить ее. Я торопливо потянулся за каской, водрузил ее на голову и пополз ногами вперед по туннелю, норовя подобраться к тому, что должно было быть выходом. Сердце мое бешено колотилось, когда я заглянул в тамошний проход.

И мгновенно последняя надежда на то, что из туннеля может найтись другой выход, меня оставила. У меня над головой было и впрямь какое-то отверстие, частично закрытое тяжелым камнем. Но еще выше шел сплошной скальный массив, полностью перекрывавший возможную дорогу.

Я в отчаянии уставился на него.

На камне, частично закрывавшем отверстие, начали постепенно проступать какие-то очертания. Я увидел ногу в потрепанных штанах, согнутую в колене, голову, опущенную на сутулые плечи, чернильного цвета пятно, которое под определенным углом казалось устами, искривленными хохотом.

Это было точно так же, как в тесте Роршаха.

А чуть пониже я разглядел что-то, странным образом напомнившее мне старый башмак...

Теперь я уже и сам смеялся – смеялся, не совладав с собственными нервами.

На подошве горели письмена. Это был серийный номер Вооруженных сил США, выведенный фосфоресцирующей краской.

Он висел на собственных запястьях; камень, заблокировавший верхнюю часть прохода, отдавил ему руки. Должно быть, эта плита рухнула и придавила его, когда он пытался сдвинуть ее в сторону. Потом он и сам каким-то образом ухитрился забраться в проход, должно быть надеясь сдвинуть плиту головой и плечами, чтобы освободить тем самым сдавленные руки или просто затем, чтобы снять с них тяжесть собственного тела. Интересно, как долго он еще оставался в живых, повиснув подобным образом?

Несчастный Бегли – он сжался в комок, подтянув колени к груди, его голова запрокинулась, кости и обрывки материи торчали из его вытянутых рук, он казался заснувшей летучей мышью. Если не считать рук, его скелет был совершенно невредим. Насколько я мог разглядеть, он был покрыт дряблой мучнисто-белой кожей: постоянная температура в пещере предохраняла его от разложения. Фосфорический блеск и каменная сохранность останков не помешали мне в полной мере осознать весь ужас и все мученичество его смерти. Теперь я понял, почему под гипнозом так отчаянно сопротивлялся попыткам Сомервиля выяснить, что же в конце концов с Принтом приключилось. Уж лучше было бы ему сорваться и утонуть в водовороте. Но, как ни странно, столкнувшись с ужасным доказательством того, как я, а я был убежден, что это я, погиб в своем предыдущем воплощении, я не испытал ни страдания, ни страха, а только непреклонную решимость совершить на этот раз то, что мне не удалось прежде.

Закрыв глаза, я взмолился Господу, чего не делал с самого детства, и попросил его даровать мне силу.

Затем я заставил себя сесть и медленно протиснулся в щель рядом со скелетом Принта. В верхней части прохода места для двоих не было: я должен был вызволить его оттуда, чтобы занять его место. Его тело отделилось легко, с тихим сухим треском переломившись на запястьях. Оно приникло ко мне, на удивление легкое и маленькое, затем рухнуло наземь, где и застыло в какой-то нелепой позе. Я оттолкнул его ногой, чтобы выгадать чуть больше места, а затем подтянулся вверх и навалился на плиту.

Я чувствовал себя усталым и разбитым после столь долгого пути, проделанного ползком, и мне пришлось заново привыкать к стоячему положению. Но тут я обнаружил, что обладаю по сравнению с Бегли значительным преимуществом: я был выше его почти на целый фут. И, будучи не в состоянии распрямиться в проходе, я мог удачнее использовать собственное тело в качестве рычага.

Сперва я попробовал поднять плиту обеими руками, но она едва шевельнулась. Затем, упершись в нее головой и плечами, я принял на себя всю ее тяжесть и медленно, дюйм за дюймом, поднялся во весь рост. Глыба сдвинулась, и холодный воздух, слабо пахнущий известняком, хлынул в проход. Теперь я толкнул ее, собрав воедино всю силу, которая у меня еще оставалась. И тут я услышал громкий треск и на мгновение испугался, что это рушатся своды. Но тяжесть, давившая на меня сверху, исчезла, плита завалилась набок, и, глянув вверх, я увидел туманные очертания низкого сводчатого потолка.

Я пополз вверх по проходу, пока мои голова и плечи не оказались уже в верхнем гроте, затем весь выбрался на поверхность. Грот был очень узким и представлял собой не что иное, как небольшое расширение речного ложа. По всей его дальней стене текла широкая темная река, маршрут которой, независимый от моего, сошелся тем не менее с ним в данной точке. В молчании она текла прочь, уходя в гладкоствольный туннель в одной из скал.