Страж

Сверив детали магнитофонной записи со всей информацией о Фаукетте, которая нашлась в книгах, я обнаружил подтверждение почти всему, что содержалось в первой части рассказа полковника. Все, начиная с имени человека, продавшего ему мулов, и заканчивая поврежденной ногой Рейли Риммеля, было полностью задокументировано в письмах, которые Джек Фаукетт и его отец отправили родным в Англию из Куабы и с Бакари-Пост.

Мои фантазии полностью подтверждались...

Вторая часть беседы с Фаукеттом – та, когда он уже расстался с Джеком и Рейли и в одиночку отправился на поиски водопада, – представляла собой проблему иного рода. Все это было «оригинальным материалом», исторически никак не доказуемым.

Никто не знает, чем именно закончилась последняя экспедиция Фаукетта. Подобно истории «Марии Челесты» или, если говорить о недавнем прошлом, происшествиям в Бермудском треугольнике, эта экспедиция довольно широко обсуждалась в тридцатых и сороковых годах, угодив в рубрику «Неразгаданные тайны». После того, как трое участников экспедиции покинули лагерь Мертвой Лошади, ни о ком из них не было ни слуху ни духу. Последнее известие от них, письмо полковника Фаукетта жене, датированное 29 мая 1925 года, было отправлено с пеонами во время привала на Бакари-Пост. Речь в этом письме шла о поисках водопада, и заканчивалось оно словами: «На этот раз неудача исключена...»

Тревога за судьбу экспедиции и ее участников нарастала по мере того, как шло время. Ленивое расследование, предпринятое местными властями – «проклятыми бюрократами», как окрестил их Фаукетт в записи, – не принесло никаких результатов. Затем из джунглей начали просачиваться туманные сведения о белых людях, захваченных индейцами, и по этому зыбкому следу отправилась первая спасательная экспедиция. Несмотря на строжайший наказ Фаукетта: «Если мы не вернемся, ни в коем случае нас не искать», были предприняты и дальнейшие усилия и попытки – от богато оснащенной экспедиции коммодора Дуотта, спонсором которой выступила Североамериканская ассоциация газетчиков (эта экспедиция была предпринята в 1928 году), до тайных изысканий антрополога Орландо Вилласа Боаса в среде индейцев калополо, датированных 1950 годом. И никаких результатов.

Начав собственные поиски, я был охвачен любопытством, пожалуй, даже волнением: перспектива обнаружить в истории Фаукетта что-нибудь, что могло пролить некоторый свет и на происходящее со мной, была весьма заманчива. Хотя и настроенный скептически, я все же охотно обыграл идею, что между Фаукеттом и мной, возможно, существует какого-то рода связь. В процессе работы я держал перед собой на столе фотографию Фаукетта, сделанную в 1911 году в Пелечуко (Боливия). На ней был изображен высокий бородатый мужчина в брюках для верховой езды, старом плаще армейского образца и в лихо заломленной и причудливо выглядящей туземной шляпе. Он стоял, прислонившись к изгороди и сунув руки в карманы, изо рта у него торчала глиняная трубка. Все это словно нарочно призвано было подчеркнуть ожесточенное выражение его лица. На лбу у Фаукетта пролегли морщины не столько печали, сколько предельного напряжения, а его тусклый, но решительный взор устремился куда-то в далекую даль.

В его пусть и тусклом взоре горело тем не менее яростное пламя, тревожащее меня потому, что человек этот не только был обуреваем страстями, но и готов во исполнение этих страстей умереть.

Если бы мне захотелось найти внешнее сходство между собой и Фаукеттом, как он выглядел на этой фотографии, мне не удалось бы это сделать. И, чем глубже я зарывался в его биографию, тем яснее становилось мне, что сходства не удастся найти и там.

Знаменитый путешественник и исследователь, член сборной графства Девон по крикету, организатор выставки гравюр в Королевской Академии, человек, проектировавший и строивший гоночные яхты и запатентовавший нечто, названное им «ихтоидной кривой». Профессиональный военный, награжденный за доблесть, проявленную в Первой мировой войне, философ-дилетант и археолог, почитаемый современниками как эксцентричная, романтическая, отчасти даже мистическая персона...

Как сравнить со всем этим жизнь торговца компьютерами из Бедфорд-Хилл, Нью-Йорк, прогуливающегося с женой субботним днем по универсамам, толкая ее тележку, «радикального бунтаря» шестидесятых, использовавшего отсрочку, предоставляемую студентам колледжа, чтобы не отправиться во Вьетнам, бизнесмена, только тем и озабоченного, что инфляция съедает весь его доход и в состоянии ли он в этом году позволить себе членство в гольф– или теннис-клубе, сидельца у телевизора, дилетанта в гольфе, дилетанта в садоводстве?..