Страж

Представители малонаселенных планет постоянно поднимали вопрос о снижении количественного ценза до миллиона жителей, но, как ни странно, самым ярым противником в отказе им была Земля, аргументировавшая свое несогласие тем, что тогда придется давать право голоса и колонистам ее спутника Луне, вокруг которой было огромное количество космических заводов, число одновременно находящихся людей на которых далеко перевалило за миллион и даже трем ее огромным орбитальным комплексам, число работающих на каждом из которых порой тоже переваливало за миллион.

Что касалось дворов, то, благодаря помощи зевсов и портаторам, они нашли для себя две подходящие планеты и быстро заселили их, практически, разделив свою цивилизацию на три равные части и теперь имели в Галактическом Регате девять процентов голосов, чем и были довольны, отказываясь принимать участие в споре о количественном цензе.

Ни сарматы, ни зенны тоже не участвовали в этом споре, считая его недостойным себя и потому решение этого вопроса постоянно откладывалось уже в течение многих десятилетий, так как Регат собирался всего один раз в среднегалактический год, который равнялся одному обороту планеты Ризы, где и находился Галактический Регат, вокруг своей звезды Вилены. Собственно, Риза была галактической столицей цивилизаций.

— Господа Регат. — Наконец заговорил Б" Ренн, закончив осмотр зала. — Нам предстоит принять решение по весьма важному для нас вопросу, войне с гротами — начать ли нам более активные военные действия против них, либо отдать им узел, а самим искать другие источники энергии для портаторных перемещений.

Один из таких источников нам уже давно известен, это энергетическая чаша на Кентауре. К сожалению, нам до сих пор так и не удалось узнать ее истинного предназначения в галактике. Возможно, возобновив свои исследования, на этот раз нам повезет больше…

— Вы уверены, что завладев узлом, гроты на этом остановятся и не захотят разделаться с нами? — Выкрикнул кто-то из зала, перебивая Б" Ренна.

— Такой уверенности у меня нет. — Б" Ренн покрутил головой.

— В таком случае, я не понимаю смысла навязываемой нам дискуссии.

Б" Ренн повел взглядом по залу и, наконец, увидел говорящего. К его удивлению — это был двор.

— Дело в том, что, по оценкам экспертов, гроты достаточно могущественная цивилизация. — Начал пояснять Б" Ренн. — И втянувшись в войну, у нас может оказаться еще меньше шансов уцелеть.

— Что это еще за оценки и кто эти эксперты? — Донесся голос с другого конца зала. — Почему мы о них ничего не знаем?

Б" Ренн перевел взгляд в ту сторону — говорил зевс.

— Вы, сейчас, можете с ними познакомиться на своих терминалах. — Произнес он.

Зал зашумел, словно разбуженный улей. Б" Ренн медленно крутил головой, рассеянно смотря в зал и лишь один вопрос, словно противная заноза, не выходил у него из головы — правильно ли он поступил, что вынес обсуждение этого вопроса на ассамблею Регата?

Б" Ренн был очень стар, даже для веста: ему уже перевалило за восемьсот вестинианских лет, но он всегда умел держать себя в форме и потому выглядел, как минимум, наполовину моложе.

Постоянно и нудно сверлящие, последнее время, мозг тяжелые мысли давили, не давали ему покоя. Как-то так произошло, что в сложившуюся размеренную жизнь галактики, вдруг, ворвалось непрошенная угроза в лице гротов, которая, с каждой их атакой на станцию узла, обострялась все сильней и сильней. Гроты выдумывали все более и более изощренные средства атаки, которым становилось все труднее и труднее противостоять.

Практически, технические возможности галактики Зевс были на пределе: чтобы защитить узел от гротов, нужны мощные силовые защитные поля, а чтобы их создать нужны новые, на порядки более мощные источники энергии, которые, возможно и есть в галактике, но толи цивилизации еще не научились видеть их, толи они находятся в ее неисследованной части. Несомненно, практически, бесконечные запасы энергии должны быть в узле, но сейчас узел сам нуждался в защите. Получался замкнутый круг.

Да и удастся ли еще получить эту самую энергию из узла? Над этой проблемой лучшие ученые галактики ломают головы уже полторы сотни лет, а уверенности в ее решении еще нет никакой — одни лишь предположения, да умозаключения.