Страж

— Тебе, всего лишь, достаточно протянуть ему руку сквозь отражения и вытянуть его в свой мир, так же, как вытянул тебя Старший. Но с одной разницей. В отличии от Старшего, для тебя эффект будет иным. Вытащив парня в свой мир, сам ты окажешься там, откуда он начинал свой переход, то есть, здесь — в зале Врат!

— Это всё?

— Нет, — голос деда стал спокойнее, — твой крестник уже не сможет более передвигаться через порталы. Он будет навечно заперт в твоём отражении — на Земле.

Я рассмеялся. Неужели старик сам не понимал, какую смешную шутку он только что произнёс? Воистину, надо провести миллиарды лет в заточении в центре мира, чтобы ставить знак равенства между вечной неподвижностью в глубине портала и заключением на планете Земля, среди ещё шести миллиардов заключённых на ней изначально!

— Тогда до встречи! — Отсмеявшись, произнёс я. И тут же вспомнил Старшего, который, перед своим уходом сказал мне «до свидания», а не, как я ему, «прощай». Да он же всё это предвидел ещё тогда, дошло вдруг до меня. Он видит будущее, или сам его моделирует?

— Сам его спросишь при встрече, — с грустью констатировал голос.

— Обязательно! — Заявил я и сунул руку прямо сквозь разбитое стекло зеркала навстречу своему отражению, застрявшему в вечности.

Глава 28

Я только почувствовал контакт, как он попытался рвануться мне на встречу. Но вырваться из пут межпортального пространства не так-то просто. На всякий случай я схватил его за левую руку, чтобы не очень сопротивлялся. Наконец он рассмотрел меня, понял, что ему хотят помочь и перестал дёргаться. Прежде, чем втащить его в свой мир, я должен был ему объяснить некоторые правила.

— Ты меня слышишь? — Спросил я.

Парень, до жути похожий на меня, резво заморгал, ибо кивнуть головой ему мешала вязкая масса, в которой он висел, как муха в паутине. А я смотрел на собственное лицо, искажённое страхом, и невольно испытывал отвращение, хотя, должен был чувствовать жалость.

— Слушай внимательно, если хочешь жить, — медленно произнёс я. — У тебя нет возможности вернуться в свой мир. Это понятно?

Из глаз бывшего стража потекли слёзы. Вот только этих бабских штучек мне сейчас не хватало! Я ему жизнь спасаю, а он по родной конуре тоскует.

— Это понятно? — Повторил я. — Или оставить тебя тут?

Глаза у парня расширились от ужаса. Понятное дело, висеть в паутине до скончания веков — прелести мало. И я немного подождал, пока его собственный выбор отложится в его мозгу, как неизбежность, как плата за его побег. И только тогда продолжил разговор, когда его рука перестала дрожать.

— Ты будешь жить в моём мире, — продолжил я, — не думаю, что тут хуже или лучше, чем там, откуда ты. Мои родители уж точно не заметят подмены. Хотя… твоя леворукость…

Парень изо всех сил скосил глаза в направлении своей правой руки, и часто заморгал. Я понял это, как готовность изображать правшу в повседневной жизни.

— Я тебя правильно понял? — Прямо спросил я. И он снова отчаянно заморгал.

Сколько ж уже там висит этот бедолага, подумал я. Без еды, без воды, без права умереть! Может ли существовать более изощрённая пытка? Уж точно не та, к которой я сам стремлюсь.

— Ты станешь мной, — продолжил я, — у тебя будет всё, даже девушка.

При этих словах, он в панике задёргался, ещё более увязая в пространстве. Первичная Элла явно внушала ужас всем, кто побывал в её объятьях.

— Успокойся, — мне уже надоела роль инструктора, но необходимо было подготовить свою смену, ведь я не желал родителям лишних переживаний, — эта девушка никакого отношения не имеет к Стражу, которую ты знал. Она, лишь её отражение. Совершенно безобидное отражение.

Я подождал, пока парень переварит свалившуюся на него информацию. Хвала его разуму — он понял и принял всё довольно быстро. И только после этого я пожелал ему удачи и рванул на себя за руку, которую держал.

Глава 29

— И снова здравствуйте, — приветствовал меня Старший, когда я опять оказался на диване в зале Врат. — Я потрясён! Мы все потрясены! Хладнокровно убить Старшего, но спасти от вечного заключения простого парня из далёкого отражения! И не просто спасти, а поставить на своё собственное место!

Мой дед по-прежнему был тут. Теперь он скалой нависал надо мной. Выражение его лица меня не пугало, но и не вдохновляло — дедушка был полон скорби. Он находился в привычном для меня обличии пожилого, но ещё полного сил мужчины, однако, был облачён в доспехи и вооружён моим мечом. Поправка — своим мечом. А это значило, что, как и предсказывал Старший, обстановка после нашей маленькой победы накалилась до предела и грозила взорваться событиями в любое мгновение.

— Я чувствовал, что ты вернёшься, — очень тихо произнёс он, — но, зачем ты вернулся? Это не твоя битва. Моя беспечность однажды поставила Вселенную, которую мы знаем, на грань гибели, а значит — мне это и исправлять.