— На самом деле мы — его единственные друзья, — добавил Картер, — в этой стране.
— Тогда вам нужно обязательно как-то связаться с его родственниками, где бы они ни находились. В любое время может настать момент, когда придется принимать решения.
— Решения? — переспросила Бет.
— Относительно лечения и ухода…
— А вы не можете просто поговорить с самим Джо… обо всем? — спросил Картер.
— Вы должны понять, что ваш друг пока находится в критическом состоянии. Мы не можем рассчитывать на то, что он пробудет в сознании достаточно долго для того, чтобы принимать осмысленные решения. В данное время мы стараемся поддержать его состояние на уровне стабильного. Позже, когда у нас появится возможность заново оценить серьезность травм — а у него не меньше двадцати пяти процентов кожи поражено ожогами третьей степени, — мы будем решать, как быть дальше.
Ожоги третьей степени? Насколько знала Бет, это были самые ужасные ожоги, какие только могли быть.
— Но сейчас, — сказала доктор Картеру, — думаю, ему было бы хорошо увидеть знакомое лицо. Вы хотите повидаться с ним? Но пробыть у него можно всего несколько минут.
— Да. Конечно, — ответил Картер и встал.
Бет тоже была готова встать, но доктор покачала головой.
— Увы, в палату может войти только один посетитель.
— Я посижу тут, — сказала Бет Картеру. — Иди.
Доктор Баптисте пошла первой. Картер вошел в застекленные двери палаты интенсивной терапии.
Он почти сразу обратил внимание на то, что воздух в палате был прохладнее и свежее, чем в коридоре. Слышались негромкие звуки: гул и жужжание аппаратуры, стоящей у кроватей пациентов. Подойдя к посту медсестры, полукруглой стойке, на которой стояло несколько включенных мониторов, доктор Баптисте дала Картеру бумажную маску.
— Мы должны заботиться о том, чтобы не осложнить состояние больного никакой инфекцией, — сказала она, когда Картер надел маску, закрывшую нос и рот. — Кроме того, ни в коем случае не допускайте никакого физического контакта с мистером Руссо. Нельзя обниматься, пожимать руку, короче, никаких прикосновений.
Она отошла от стойки, и Картер последовал за ней в другой конец палаты. Подходя к последней кровати, занавешенной непрозрачной белой шторой, Картер почувствовал, как часто забилось его сердце. «Как выглядит Руссо? Может быть, он так перевязан, что я его не узнаю?» Картер мысленно подготовился к самому худшему.
Доктор Баптисте остановилась около кровати и проверила одну из капельниц. Их было несколько. Кроме трубочек от капельниц к кровати тянулось множество проводов, подсоединенных к мониторам и лечебной аппаратуре. Самого Руссо было почти не видно. Простыня была подвешена в нескольких дюймах над его телом — может быть, потому, что даже тонкая ткань могла вызвать боль, прикоснувшись к обожженной коже? На голове Руссо белела бумажная шапочка, похожая на корону, все его лицо было покрыто толстым слоем антисептической мази. Глаза были большие и темные. По его взгляду Картер догадался, что Руссо отчаянно хочет что-то сказать. Как только Картер остановился у кровати, Руссо перевел взгляд на него.
— Привет, Джо, — тихо проговорил Картер и подумал: «Боже, что же произошло в лаборатории?»
Картер не знал, что еще сказать. Он был в ужасе от того, как выглядел его друг, но старался этого не показать и был рад тому, что его лицо закрыто бумажной маской.
— Мне так жаль, — сказал Картер и потянулся к руке Руссо, лежавшей поверх простыни, но доктор Баптисте поспешно напомнила ему:
— Никаких прикосновений, пожалуйста.
— Простите, я забыл.
— Боюсь, ваш друг пока не сможет вам ничего ответить.
«Интересно, почему? — удивился Картер. — Ведь Джо явно в сознании». Но тут он заметил дыхательную трубку между обгоревших, потрескавшихся губ Руссо.
— Если он сумеет, — сказала доктор Баптисте, — он может попытаться воспользоваться этим. — Она протянула Картеру белую блестящую дощечку и специальный маркер. — Но он получил такую дозу успокоительных и обезболивающих препаратов, что вряд ли способен связно излагать свои мысли. — Она проверила показатели на мониторах и добавила: — Не больше пяти минут.
С этими словами она удалилась.
Как только она ушла, Руссо негромко застонал и перевел взгляд на дощечку. Картер отдал ее ему. Руссо поднял другую руку (Картер заметил, что ногти у Руссо стали похожими на черные полумесяцы) и взял маркер.
Чтобы Руссо было легче писать, Картер поддерживал дощечку. Руссо стал коряво выводить буквы ярко-зеленого цвета. Картер повернул дощечку к себе и прочел: «Билл?»
Билл Митчелл. Картер покачал головой.
— Он не выжил.
Руссо моргнул, потом взял маркер и написал на дощечке слово «лазер».
Что можно было ответить?
— Лазера нет. Пожар уничтожил все.
Включая, конечно, и окаменелость. Но Картеру не хотелось сейчас говорить об этом.
Но Руссо едва заметно покачал головой и указал маркером на слово «лазер».
Лазер? Но тут Картер догадался.
— Лазер был включен, когда начался пожар?
Руссо кивнул.
— Пожар начался из-за лазера?
Руссо снова кивнул.