Страж

— Нет, в свитке я не нашел ничего такого, что говорило бы о настоящем наводнении, — сказал Эзра с уверенностью ученого, перелопатившего гору информации. — Ни ковчега, ни Ноя,[52] ничего такого. Но есть кое-что, это трудно перевести буквально, об огромных переменах, о чем-то вроде ливня, который все вымыл начисто. После поражения мятежных ангелов, после того как они были погребены в недрах Земли, — сказал Эзра, указывая на нижние строчки еще одного фрагмента ветхого свитка, — вот здесь написано: «И нечестивые и люди стали, как лев и шакал, смертными врагами. И с тех пор кровосмешение вело к смерти». Я допустил некоторые вольности в синтаксисе, но в целом перевод правильный, я в этом уверен.

Картер шумно выдохнул и зажал руки между коленями.

— Но как что-то из этого может быть правдой? Разве мы, во-первых, не установили, что Земля значительно старше, чем говорится во всех этих историях? Что, во-вторых, эволюция происходит много миллионов лет? Что мы произошли от обезьян, а не от ангелов? Разве мы не перешли от воззрений Блаженного Августина к воззрениям Дарвина? И как насчет…

— Как насчет этого? — прервал его Эзра, широким жестом указав на плоды своих трудов. — Если верить результатам лабораторных исследований, этот свиток представляет собой живую ткань, которая древнее всего остального, что когда-либо подвергалось датированию. Ее возраст вообще невозможно определить. Ваш друг Руссо, да покоится он с миром, это принял. А вы почему не можете принять?

Потому что даже теперь, несмотря на все случившееся, это не укладывалось в голове у Картера. Потому, что все, во что он всю жизнь верил, что изучал, исследовал и знал, вступало с этим в противоречие.

— Вы все еще не видите картину целиком, Картер, — сказал Эзра. — Все, о чем мы говорим сейчас, произошло за много миллионов лет до тех событий, который описаны в Библии. Это был мир, существовавший до того, о чем мы знаем, что мы можем себе представить, — до динозавров, до дрейфа материков, до зарождения звезд и появления на их орбитах планет.

— Но тогда как же мы можем знать об этом?

Эзра пожал плечами.

— Божественное вдохновение? Коллективное бессознательное? — Похоже, даже Эзре не хватало слов. Он устало уселся на стул перед чертежной доской. — Этот свиток?

Все возвращалось к свитку… и к окаменелости. К результатам исследования ДНК, которые показали, что оба материала получены от одного и того же непостижимого существа… и к итогам датирования, судя по которым возраст этих материалов оказался столь же невероятным. Только Эзре этот возраст представлялся достойным доверия.

А теперь у Картера имелась еще одна тайная улика, столь же необъяснимая. По пути к Эзре он заехал в полицейский участок и оставил там ручку от двери палаты Руссо с запиской для детектива Финли, в которой попросил его исследовать эту ручку на предмет наличия отпечатков пальцев. Через несколько часов Картер позвонил на свой рабочий номер и прослушал сообщения автоответчика.

«Спасибо за дверную ручку, — наговорил на автоответчик Финли. — К вашему сведению, на ней те же самые идеальные отпечатки пальцев. Не желаете ли перезвонить мне и сказать, где вы раздобыли этот предмет?»

Картер собирался позвонить Финли на следующий день, хотя мысль о разговоре с детективом его вовсе не грела. Он знал, что отпечатки на дверной ручке совпадут с теми, которые Финли обнаружил на месте убийства трансвестита Дональда Добкинса, и знал, кому принадлежат эти отпечатки. Но еще он знал, что если хотя бы попытается растолковать все это детективу из нью-йоркской полиции, то окажется в палате психбольницы быстрее, чем успеет произнести слова «падший ангел».

— Мне нужен перерыв, — сказал Эзра. — Пойду посмотрю, что есть у Гертруды в холодильнике. Хотите сэндвич или еще что-нибудь?

Картер покачал головой. Эзра вышел. У Картера было сильное искушение подойти к балконной двери и распахнуть ее настежь, но он не хотел рисковать — Эзра мог разозлиться, он постоянно был на взводе. Так что Картер встал, размялся и пару раз подпрыгнул на месте, чтобы хоть немного разогнать кровь и развеять сонливость. Он подошел к чертежной доске и посмотрел на несколько разложенных на листке ацетатной ткани обрывков пергамента. Эзра не шутил. Он действительно был близок к завершению работы. Все остальные фрагменты древней рукописи были собраны целиком, развешаны по стенам и прикрыты тонкой прозрачной тканью. Оставалось только добавить те самые обрывки, что лежали на доске, — и, судя по всему, свиток будет восстановлен окончательно. Когда Картер пригляделся более внимательно, он увидел, что один из кусочков пергамента нужно только повернуть и его оборванный край точно совпадет с краем большого собранного фрагмента. О чем говорилось в этом фрагменте, Картер понятия не имел — он просто увидел, как подогнать одно к другому. «Это не так уж сильно отличается, — подумал он, — от работы по совмещению обломков костей».