Стратонавт поневоле

Дорогой Шеф, моя одежда пришла в негодность, и я в отчаянии. Вынужден прикрываться папоротником, а это неудобно. Ибо заняты руки, так нужные мне для выполнения нашего общего Дела. Прошу выслать мне двадцать флуидоров для приобретения брюк.

Несмотря на перечисленные трудности, готов приступить к захвату шара. Если не возражаете, сообщите.

С наилучшими пожеланиями.

Преданный Вам

Агент Ноль Целых Пять Десятых.

Письмо четвертое

Не возражаю.

Шеф.

P. S. Денег нет.

Глава двенадцатая, в которой Редькин задумывается о роли денег

Будем смотреть правде в глаза — Николай Редькин относился к деньгам без всякого уважения. Те мелкие суммы, которые время от времени капали на него приятным дождиком из родительской лейки, не задерживались в его карманах, тут же уходили на культурноспортивные мероприятия.

У Коли не было жестяной коробочки из-под леденцов, набитой монетами и звенящей, как бубен, если ее потрясти. Не было у него и кошки-копилки, которую продают на рынках краснолицые люди, выкрикивающие: «Граждане, вещь практически вечная». Такие кошки равнодушно и величественно возвышаются на комодах, владельцы гладят их лакированные бока и, прильнув к таинственной щели, словно астрономы к телескопу, любуются холодным мерцанием металла.

Коля мог отдать товарищу полтинник, полученный на мороженое и кино, не задумываясь о том, что два полтинника — это рубль, а четыре полтинника — это уже два рубля. Возможно, он унаследовал такую черту характера от мамы, которая демонстрировала полное пренебрежение к деньгам. Во всяком случае, не от папы, который в день получки делил зарплату на три кучки: «на жизнь», «на разное» и «на черный день».

Если первые две кучки Коле были понятны, то смысл третьей оставался для него загадкой. Когда он пытался выяснить, что такое «черный день», Герман Павлович вздыхал и отвечал:

— Как тебе сказать, сынок... Допустим, пожар, землетрясение или другое стихийное бедствие. Все это черный день.

— А если не будет стихийного бедствия? — продолжал допытываться Коля.

— Можно попасть под трамвай, под машину, в конце концов может упасть на голову огромная сосулька, — глубокомысленно изрекал папа, — что-то все равно будет.

Редькина такой ответ не удовлетворял, и он ждал прихода черного дня, когда можно будет своими глазами увидеть, что это за день, к которому готовятся всю жизнь.

Деньги, как уже было сказано, Колю не волновали. По молодости лет он считал, что заводы, электростанции, корабли, самолеты и все остальное, не продающееся в магазинах, никак с деньгами не связано. Не будем осуждать нашего героя за этот поверхностный и наивный взгляд. Тем более что сейчас, после неудачного визита к волшебникам, ему пришлось глубже задуматься над вопросом о товарно-денежных отношениях. В тринадцать лет Коля наконец понял, что все в мире, начиная от гвоздя и кончая гигантским танкером, имеет свою стоимость.

«Что нужно, чтобы построить на острове школу? — спрашивал себя Редькин и тут же отвечал: — Бульдозеры, экскаваторы, машины, краны и прочая техника. Что нужно, чтобы раздобыть эту технику? — продолжал размышлять он, и ответ возникал сам собой: — Нужны деньги».

Где их взять?

Над этим вопросом бился Редькин, сидя в кабине на высоте три тысячи метров. Он бился до тех пор, пока не вспомнил о марке. Деньги лежали у него в кармане. Много денег. Ровно столько, сколько стоит знаменитая Мальдивская марка. С маркой придется расстаться...

Внутри положительного Редькина шевельнулся Редькин отрицательный.

«Эх ты, тютя, — бормотал отрицательный двойник, — не будь дураком, не упускай Мальдивскую. Она украсит твою коллекцию».

Дальше Коля слушать не стал и загнал искусителя в болотистые тайники души.

— Сид, — сказал Коля, — как вы думаете, сколько можно получить за Мальдивскую марку?

— По-моему, не меньше миллиона флуидоров. — Джейрано что-то посчитал на пальцах и добавил: — А может, и больше.

— Этого хватит, чтобы построить школу?

Толстяк хмыкнул и мечтательно прикрыл глаза:

— Не одну школу, мой милый Коля, не одну, — он вдруг встрепенулся и схватил Редькина за руку: — Как?! Неужели вы собираетесь...

— Да, — подтвердил Коля, — собираюсь.

Скорбная гримаса исказила лицо Сида. Несколько минут он смотрел в пол, не в силах выйти из оцепенения.

— Были бы вы, Коля, сумасшедшим, — грустно сказал Котлетоглотатель, — я бы воспринял ваше заявление как должное. Но вы нормальный молодой человек, и я в растерянности. Вы топчете свое будущее, а мне больно видеть это. Помогите мне понять, что происходит, или я сам сойду с ума.