Стратонавт поневоле

Амадей Сильва побагровел, пальцы его сжались, сломив сигару.

— Мне наплевать на вашего Сида, — прошипел oн в трубку. — Билеты распроданы. Вы или найдете замену или возместите убытки. Контракт, к счастью, мы заключили заранее! Я засажу вас за решетку.

— Не волнуйтесь, — успокоил его Коля. — Матч состоится. Присылайте завтра машину.

На следующий день в семь вечера сверкающий лимузин повез Колю и Сида к залу «Кайман». Площадь перед залом бурлила. Шныряли спекулянты, продавая билеты по баснословным ценам. Какой-то мужчина держал пистолет у своего виска и кричал:

— Я застрелюсь, если не увижу этот бой! О, как я застрелюсь! Считаю до трех…

Он почему-то не начинал считать, а лишь повторял, что нажмет курок, если останется без билета. Полная дама с собачкой на руках плакала и стонала:

— Почему ты не слышишь меня, Джо Литлфу! Я должна увидеть твой триумф! Забери меня отсюда, Джо! Итак, я умираю…

Какие-то люди сидели прямо на асфальте, ели жареную кукурузу и равнодушно поглядывали по сторонам. Воздух дрожал от автомобильных гудков, музыки и криков.

Колю и Сида провели в зал через служебный вход. Им была отведена небольшая комната, где стояли тахта, стол и два кресла.

Сид начал массировать Редькина. Коля лежал на тахте, безуспешно пытаясь настроиться на поединок. В голове проносились обрывки воспоминаний.

За свою жизнь он провел всего два боя. Однажды два восьмиклассника потребовали, чтобы Коля отдал им тридцать копеек, полученные от папы на завтрак. В ответ Коля показал нахалам довольно грубую фигу. Они набросились на него и стали колотить. Они здорово разукрасили Редькина, но он дрался до конца и, что самое удивительное, улыбался. И восьмиклассники не выдержали. Они покинули поле боя, а Коля бежал за ними с расквашенным носом и чувствовал себя победителем. Второе сражение произошло в тот день, когда Редькин пришел записываться в секцию Акопа Самвеловича. Тренер куда-то вышел, и Коля тихо стоял в сторонке, когда нему подошел высокий мальчик Витя.

— Слабачок! — презрительно фыркнул высокий мальчик. — Годится только в шахматисты!

Когда Акоп Самвелович вернулся, он увидел на ринге новичка, яростно атакующего гордость секции Витю Голобородько. Бой кончился тем, что гордость секции выпрыгнула за канаты и испуганно пробормотала: «Это же сумасшедший!» Коля вздохнул. Все это чепуха по сравнению с тем, что предстояло выдержать. В дверь постучали, и чей-то голое объявил, что пора выходить. Коля накинул на себя халат проверил шнуровку ботинок и причесался. Сид вдруг бухнулся на колени и начал горячо молиться:

— Святой Януарий! Не оставь в беде своих бедных детей. Помоги нам выстоять и унести ноги из этого проклятого города. Ты такой добрый, святой Януарий, тебе ничего не стоит выручить Колю. Он не курит, не пьет. Он честный пионер, который хочет помочь туземцам.

— Хватит, Сид, — сказал Коля, — Януарий нам не поможет!

Они вышли в коридор и сразу услышали далекий гула похожий на шум прибоя. С каждым шагом гул нарастал. Когда коридор кончился и они двинулись по проходу между креслами к светлому пятну ринга, раздался рев двадцати тысяч зрителей. Рев сопровождал их на всем пути и не стих даже тогда, когда Коля очутился в своем углу и Сид начал надевать на него перчатки. Самих зрителей не было видно с ринга: зал был спрятан в темноте. Редькину показалось, что невидимый зверь шевелит тысячами голов, курит, свистит и размахивает руками. Во рту у Коли стало сухо.

— Нас надули! — вопил зал. — Сильва, ты обманул нас! Убери мальчишку, иначе мы разнесем в щепки этот курятник

Джо Литлфу и мистер Сильва были поражены не меньше зрителей. Такого поворота событий миллиардер не ожидал.

— Хозяин! — раздраженно произнес чемпион. — Я не дерусь с детьми. В чем дело?

Сильва лихорадочно обдумывал ситуацию. Если отказаться от поединка, то, по условиям контракта, придется выплатить этим негодяям миллион. Ловко обвел его мальчишка. Ничего не скажешь. Но денег ему не видать. Бой состоится! Щенок еще пожалеет, что затеял эту комедию.

— Ничего не поделаешь, Джо, — он пожал плечами — во втором раунде тебе придется слегка щелкнуть мальчишку, чтоб он полежал на полу до счета девять.

— Я не могу нокаутировать ребенка! — повторил Литлфу.

— Не валяй дурака, Джо! — нахмурился миллиардер. — У тебя самого пять детей. Подумай о них. Если ты откажешься от боя, я гарантирую тебе нищету. Ты знаешь мои возможности. Возьми себя в руки!

— Ты паук, Амадей, — тихо сказал Джо.

— Согласен! Я — паук, ты — ангел. Вперед, мой ангел!

Сухопарый судья вышел на середину ринга и подозвал боксеров к себе. Джо пожал Коле руку, опустив голову. Судья проверил перчатки, предупредил, что встреча состоит из шестнадцати раундов, и перечислил запрещенные удары.

Раздался мелодичный звон гонга. Матч начался. Чемпион мира стоял, опустив могучие руки, и виновато смотрел на противника.

«Я не желаю тебе зла, малыш», — прочел Коля в его глазах.

«Я понимаю, Джо, — заморгал Редькин, — но придется драться».

— Да, малыш, — Литлфу вздохнул, — придется разыграть спектакль".