Стратонавт поневоле

— Э, нет, дорогой, раньше, чем завтра, я тебя не отпущу. Завтра состоится парад в честь Белой Утки, и ты, как ее спаситель, должен присутствовать.

В это время открылась дверь и вошел оборотень с огромным подносом, накрытым белоснежной салфеткой. Он поставил поднос на стол и быстрым движением как факир сдернул салфетку. С глубоким разочарованием Коля оглядел комплексный обед, состоящий из трех блюд: рыбки хакус, светящейся от обилия фосфора, яичка со штампом «Свежее до 1980 года» и компота из сухофруктов.

— Садись, Робин, ешь, не стесняйся. Мы люди простые без фокусов.

С обедом Редькин расправился за одну минуту.

— Молодец, — диктатор погладил его по голове и задумался.

— Хобби имеешь? — вдруг спросил он.

— А кто сейчас без хобби! — Коля усмехнулся:

Раньше я корабельные якоря собирал, а теперь марки коллекционирую.

— Хорошее у тебя хобби, — Барракудо завистливо вздохнул:

— А у меня оно такое, что и сказать стыдно.

Он оглянулся:

— Чужие карманы посещаю. Ворую говоря.

— И давно?

— Сколько себя помню. Это у нас наследственное. Он подсел к Редькину и жарко зашептал ему на ухо.

— Все делают вид, что ничего не замечают. Боятся. Министры перед тем, как ко мне идти, все из карманов выгребают. Тоска зеленая. Приходится им делать подарки, а потом их же и уводить. Представляешь?

— Да-а- Коля не знал, что сказать. Глава государства и на тебе! — А зачем вам, дядя Барракудо, воровать, извиняюсь, посещать чужие карманы? Вам ведь и так все отдают, когда захотите.

— Это неинтересно. Другое дело — пальчиками. — Глаза у диктатора заблестели.

— Двумя чуткими пальчиками провести ювелирную работу и извлечь из жилетки како-нибудь растяпы часики…

Он мечтательно прикрыл глаза и помолчал:

— А ты, значит, Робин, специалист по маркам? Барракудо прищурился, достал из тумбочки табакерку, раскрыл ее и протянул Редькину. Внутри табакерки лежала марка. При виде ее Коля оцепенел. Это была знаменитая Мальдивская марка. Всего три таких марки было выпущено сто лет назад. Одна из них исчезла в пучине Атлантики вместе с кораблем голландского купца.

Вторая марка сгорела во время знаменитого пожара в Чикаго. И вот сейчас он держал в руках последнюю Мальдивскую.

— Дарю! — сказал Барракудо, довольный эффектом.

— Это большая честь для меня, — взволнованно произнес Коля, — но…

— Никаких но! — диктатор улыбнулся, обнажив мелкие зубки грызуна. — Ты заслужил ее. Клади в карман. Иначе обижусь!

Коля принял подарок с восторгом и благодарностью.

— А теперь иди и хорошенько выспись. Завтра нам предстоит грандиозное зрелище. Дай-ка я тебя перед сном обниму и поцелую.

Он протянул руки к мальчику, но Редькин вспомнил хобби диктатора и расставаться с подарком не пожелал.

— Как бы вам не заразиться, — озабоченно произнес он, — я ведь гриппую…

Барракудо отпрянул и перестал дышать.

— Что же ты раньше молчал? — зло прошипел он я ведь с тобой контактировал, может, вирусы подцепил, может, уже началось…

— А вы меня и не спрашивали, — обиделся Коля, обняли ни с того ни с сего, я и предупредить не успел.

— Ладно, — Барракудо с сожалением взглянул на Колин карман, где лежала табакерка, — марш в постель, заразный мальчик!

Спать Колю уложили в большой и неуютной комнате на раскладушке. На стенах были нарисованы отвратительные чудовища, которые разевали огнедышащие пасти и говорили: «Спокойной ночи!» От малейшего движения Редькина раскладушка надрывно стонала. Красный глаз лун внимательно смотрел на него, будто большая и хищная рыба подплыла к окну в ожидании добычи. Луна мешал спать, Коля долго ворочался и, не выдержав, решил скрепить булавкой половинки штор. Булавка проткнула материю, в ту же секунду раздался вопль и кто-то свалился с подоконника. Редькин высунул голову и увидел человек сидящего на клумбе.

— Больно? — шепотом спросил Коля.

— Больно, — отозвался человек.

— А зачем в окне стояли?

— Да я же оборотень. Приставлен следить за тобой.

— А зачем за мной следить? — удивился Коля.

— Положено, — пробормотал оборотень, ощупывая тело.

— У нас в Кошмарии за всеми следят. Я за тобой слежу я кто-то за мной следит. Все о всех известно. |

— Да вы поднимитесь ко мне в комнату, — предложу Коля, — и наблюдайте за мной сколько влезет.

— Не положено, — уныло пробубнил оборотень слежка должна быть тайной…

— Дело ваше. Ночуйте на клумбе.

Коля вернулся к раскладушке. Был прожит трудный день. Глаза слипались. Оборотень вздыхал за окном, словно море, и Редькину вспомнилась поездка в Ялту. Потом голове все спуталось, закружилось. Верхом на Белой Утке ехал Барракудо, Сид, одичавший и грязный, сидел на дёреве, пожирая рыбу хекус, по небу летели оборотни, и прохожие разбегались по домам…

Редькин спал.

На следующий день на площади перед Дворцом состоялся праздничный парад. Барракудо был одет в белоснежный китель, увешанный коллекцией орденов, галифе с, трехцветными лампасами и сапоги-чулки. В девять часов утра, сгибаясь под тяжестью орденов, диктатор проковылял на своих кривых ножках к микрофону и произнес речь: