Стратегия Второй мировой. Восточный фронт

Они привели ее в натопленную избу и стали допрашивать. День допрашивали, еще один день, и еще два дня. Били ее, чуть не убили, потом решили в город Ельню переправить потерявшую силы партизанку.

Пытали Ольгу в Ельне – не допытались, удивились только: без лекарств, без еды нормальной, без больничного ухода стала Ольга поправляться. Удивились, избили последний раз до потери сознания и отправили в Спас-Деменск. И там пытали ее. Но и там удивились. Били, она теряла сознание, приходила в сознание и… совсем выздоровела. Они злились. Она терпела. 22 февраля Ольга решила, что сегодня ее расстреляют, и написала на косынке: «Погибла 22 февраля». Но гестаповцы отложили казнь, продолжили пытки. «Погибла 23 февраля», – написала она на следующий день, но ее опять пытали. Так продолжалось до 27 февраля. Не убили. Пытали. Отчаялись и отправили ее в Рославль. Она написала на косынке письмо родным, которое напечатали в «Комсомольской правде» 30 декабря 1943 года.

«Ржевская Ольга Дмитриевна, 20 лет.

Оболоновец, Мутищенский с[ельский] с[овет], Ельнинского района.

Погибла 27/II-1943 г. (За связь с партизанами.)

Кто найдет, сообщите родным.

Мама, этот адрес я еще писала в Спас-Деменске и носила косыночку, а оказывается, она принадлежит для письма вам. Прощайте, все родные.

Здравствуй, милая мама.

Привет от дочки Ольги. Мама, родная, на сегодняшний день, т. е. 6 марта, два месяца, как я не вижу свободу, но это все ерунда. Мама, милая, ты, наверное, слыхала, что из Ельни мы 11 января были направлены в Спас-Деменск. Допрос закончился 14 января, а все следствие и моя роспись было закончено 23 января. После следствия по 27 февраля были все время в Спас-Деменске. 27 февраля была направлена в Рославль в тюрьму, где и нахожусь на сегодняшний день. Не знаю судьбы о тебе, но предполагаю, что встреч с тобой, милая мамочка, больше нет и не ждать. И только, мама, отмечай тяжелый день нашей разлуки и прощаний. Это 10 января 1943 г. (воскресенье), когда пришлось покинуть родную деревню и тебя, милая мама.

Милая мама, прошу я тебя только одно: обо мне не беспокойся, береги свое здоровье. Меня ты не вернешь, а здоровье потеряешь. Ведь ты одна, надеяться не на кого. Возможно, когда и дождешься Дуси. Возможно, она счастливее меня, а мне, мама, наверное, суждено погибнуть в Рославле, хотя я и в Спас-Деменске думала умереть…

…Мама, передай привет тете Лене и детям ее: Дусе, Вале, Коле, тете Наташе и Наде, и Кате, и всем родным и знакомым. Мама, милая, писать кончаю и еще раз прошу не беспокойся, не одна я такая, нас очень много… Милая моя, родная, еще раз с приветом дочка Оля.

Сегодня месяц ареста.

Мама, а вдруг бы переменилась обстановка и я бы вернулась к тебе, как бы мы были счастливы. Но нет, мама, в жизни чудес не бывает. Одно прошу, не беспокойся, береги свое здоровье и не жалей ничего…

Мама, я на апрель месяц составила календарь, прожитый день мною зачеркиваю».

В Рославле допросы продолжились. С тем же результатом. Однажды ее вывели во двор, поставили на табурет, надели на шею петлю.

– Можешь сказать что-нибудь на прощание, – разрешил офицер.