Стратегия воздействия

Вычислитель подсказывает, что по нам выпущено восемьдесят четыре реактивных снаряда. Должно быть больше, но, видимо, кому-то из немцев не повезло при взрывах моих РС-82. Так, прогноз траекторий… Вот же…!

— «Филины», маневр вниз влево! Немедленно!

Вспышки. Многие десятки вспышек вокруг. Увернуться успевают не все.

— «Крейсер», здесь «Филин-8»! Множественные поражения осколками. Четвертый двигатель выведен из строя. Пожара нет, но есть раненые в экипаже.

— «Крейсер», это «Филин-4». Пятый горит!

Эфир заполняют перекрывающие друг друга доклады о полученных повреждениях. Два ТБ-7 вываливаются из строя и, разламываясь в полете, устремляются к земле. Еще три машины повреждены, но пока летят.

— Сомкнуть строй! Всем вернуться на прежний курс. Открыть заградительный огонь. Направления укажу трассерами.

Одновременно с командой открываю огонь из пушки. Ощущения от стрельбы из ВЯ-23 совершенно непередаваемые. Десять снарядов в секунду! Самолет дрожит от отдачи и его начинает ощутимо сворачивать с курса. И это громадину-то ТБ-7! Теперь я понимаю, почему эти пушки не ставят на другие самолеты, кроме по уши бронированных Ил-2. Капитан Пусэп выравнивает машину, но я тут же меняю направление стрельбы, показывая остальным стрелкам, где противник.

Корпус ТБ-7 стонет и трясется. Не обращая на это внимания, я продолжаю вести огонь. Выбор пушки Волкова-Ярцева не был моей блажью. Я знал, что по нам будут стрелять ракетами, хоть и не предполагал, что пуск будет столь массированным, а значит, врага нужно было остановить на дистанции не менее километра. Для пулемета это слишком много, да и из ШВАКа с такого расстояния попасть в воздушном бою по самолету противника было бы сложно даже мне. У ВЯ выше начальная скорость снаряда и гораздо лучше баллистика. Здесь уже можно работать более уверенно…

Очередь! Секунда, и в темном небе распускается очередной бутон взрыва, но радоваться мне некогда — противников слишком много. Я лишь отмечаю, что очередная метка исчезла с виртуальной карты и чуть доворачиваю пушку влево. Очередь!

Стрелки других бомбардировщиков тоже не жалеют снарядов. Расстояние до противника стремительно сокращается. Немецкие самолеты тоже открывают огонь.

— «Крейсер», здесь «Филин-8». Встал второй двигатель! Падаю! Экипажу покинуть машину!

Молча, без единого звука в эфире, вспыхивает и устремляется к земле «Филин-2». Видимо, радист и пилоты убиты, и доложить просто некому.

Немцы проскакивают наш строй и начинают разворот с набором высоты. Двое из них оказываются в задней полусфере моего самолета. Восемь РС-82 немедленно отправляются им вдогонку. Вспышки взрывов! Один сбит! Второй, вроде бы, цел. Очередь!

Для противника общая картина боя распадается на отдельные фрагменты. Немцев осталось всего семь. Связи между собой у них нет, и видимо, уцелевшие пилоты не знают о том, сколько их товарищей сбито. Очередь! Резкий зуд импланта за ухом. Вот он! Я знал, что ракетный перехватчик не останется в стороне. Похоже, его пилот ориентируется в происходящем куда лучше своих коллег. Его цель — мой ТБ-7. Какой же он все-таки быстрый…

В темноте ночи яркий хвост пламени отмечает курс реактивного Me-163. У немецкого летчика всего один заход на цель. Мы оба это знаем. Он не будет стрелять с километра — слишком велик шанс промахнуться, а второй попытки уже не будет. Дистанция три тысячи метров… две… Я тщательно навожу пушку. Полторы… Очередь! Секундная пауза на уточнение прицела… Очередь! Небо впереди на мгновение светлеет, как будто в нем зажигается маленькое солнце. Это вам не бензин. Мгновенная реакция между сотнями килограммов гидразин-гидрата, метанола и перекиси водорода порождает ярчайшую вспышку, из которой во все стороны бьют раскаленные струи огня. Любоваться некогда — у меня есть еще семь целей.

Не семь, шесть. Кто-то из стрелков моих бомбардировщиков добился точного попадания. ШВАК, конечно, не ВЯ-23, но тоже может неплохо приласкать, особенно на короткой дистанции.

Немцы, кажется, начинают понимать, что ловить им здесь нечего, и пытаются уйти. Зря. Лучше бы сразу прыгали — нет у них шансов, слишком неповоротливы двухмоторные истребители. Очередь!

* * *

Дверь в кабинет Берии бесшумно открылась.

— Лаврений Павлович, только что поступило сообщение от старшего лейтенанта Нагулина, — доложил секретарь, — Он потерял четыре бомбардировщика. Несколько машин повреждено. Получена кодовая фраза «чистое небо».

— Я выезжаю в генштаб, — бросил Берия, выходя из кабинета.

Фраза «чистое небо» означала, что цель операции достигнута, и второй волне бомбардировщиков, состоящей из сорока восьми Пе-2, противник сопротивления не окажет. До рассвета оставалось чуть меньше двух часов. Нарком знал, что сразу после бомбового удара по позициям противника танковые бригады Брянского и Калининского фронтов перейдут в наступление. Возможно, самое важное наступление в этой войне.

* * *