Стратегия скудных ресурсов (СИ)

На подчеркнуто сухое «здравствуйте» от кассирши, он отвечает таким многосмысловым «здрас-с-сте», что мне становится жаль женщину. Ну зачем глумиться-то еще? Дают тебе халяву, так бери и вали. Впрочем, мужичка мне тоже в какой-то степени жаль. Потому как, набрав столько деликатесов, тот вряд отдает себе отчет, из какой биологической протомассы на самом деле изготавливали и эту икру, и эти колбасы.

— Как будете оплачивать, картой или наличными? — вынужденно задает кассирша обязательный вопрос тоном, полным трагизма.

— Наличными, — сахарно-сиропным голосом ответствует мужичок.

— Ваш чек, пожалуйста.

— Чек? А давайте чек. Как же без чека-то? Чек мне нужен обязательно! — мужичок еще долго кривляется и никак не отходит от кассы, громко читая по чеку вслух нулевой итог стоимости покупок.

Выйдя из магазина с пакетом, набитым пачками пельменей, останавливаюсь и, задрав голову, смотрю в блеклое городское небо. «Вот уж действительно. Коммунизм подкрался незаметно».

Глава 2

Вернувшись в общагу и запихав пельмени в морозилку, решаю снова выйти на улицу. Права Клюкса, одурел тут сидеть в четырех стенах, а завтра мне нужно иметь свежую голову, завтра у меня защита диплома. Прогуляюсь немного, в нашем студгородке отличный тихий парк.

На пути к парку попадается аляпистый автомат с напитками. А что, от газировочки я бы сейчас не отказался. Нажимаю призывно подсвеченную кнопочку и провожу банковской карточкой по считывающему устройству. Автомат исторгает из недр банку напитка, не забыв заодно выжать из сомкнутых железных челюстей словно белый язык тонкую полоску чека с нулевой ценой.

М-да. Ведь что забавно. Бесплатно оно бесплатно, но учет и контроль никто не отменял. Добредаю до скверика, где вдоль беговых дорожек стоят уютные скамеечки, осененные тенью городских тополей, и с неудовольствием обнаруживаю, что сегодня здесь неожиданно многолюдно.

Протолкавшись между плечами и спинами людей, с трудом нахожу на одной из скамеек свободное место. Усаживаюсь и с предвкушением оттягиваю колечко на крышке. Со звуком «чкоупссс» банка откупоривается и выдыхает легкое облачко пара. Припадаю губами к запотевшему от хлада алюминию, делаю несколько жадных глотков, и только затем благосклонно уделяю внимание окружающему миру.

Соседями по скамейке оказались двое. Один, в полной выкладке пожарного с жаростойким шлемом на коленях обильно потеет. Еще бы, в такой погожий день непонятно, как он вообще терпит. Впрочем, пожарный себя успешно охлаждает, прикладываясь к двухлитровой пластиковой бутыли, зажатой в крупной пятерне со следами ожогов. Он с жаром что-то рассказывает своему собеседнику, суховатому седеющему гражданину в очках и деловом костюме, а тот внимательно слушает и предупредительно кивает, с готовностью соглашаясь со сказанным:

— Ну вот, — говорит пожарный, — Эт само, в кадровый отдел прихожу. Сидит там этот…

Пожарный защелкал пальцами, пытаясь вспомнить слово.

— Кадровик, — услужливо подсказывает гражданин в очках.

— Ну… хрен с ним, пусть будет кадровик, — не стал спорить пожарный, — Я ему, значит, сходу, эт само, мол вы права не имеете меня в отпуске держать. Третий месяц же уже пошел… а этот мне, значит…

— Вероятно сослался на трудовой кодекс, — снова подсказывает гражданин.

— Ага. Точно, — подтверждает пожарный, — Ты, Денис Карлыч, сразу видно, рубишь в теме... во-от... и дует мне всю эту пургу про оплачиваемый отпуск. Типа мол работодатель право имеет…

Тут пожарный запрокидывает голову и заносит над раскрытым ртом свою пивную двушку. На пару с седеющим гражданином мы с уважением смотрим, как добрая половина бутыли ухает в горло пожарного упругими толчками. Наконец, пожарный отнимает от губ бутыль, выбрасывает смачную отрыжку и вытирает рот брезентовым рукавом.

— Ну и вот, — продолжает он, — А я ему говорю, право на труд в конституции прописано. И не тебе, крыса канцелярская, мне рот затыкать своими параграфами. А он мне, эт само, так вас никто не увольняет, никто на ваше право не покушается… зараза.

Досказав свою историю, пожарный очевидно исчерпался, выпустил пар, и замолк. Денис Карлович покивал головой и сказал:

— Вот и у меня, дорогой Михаил Иванович, тоже самое. Пятый месяц маюсь без работы. А закон на их стороне, можете не сомневаться.

— А вот им, — пожарный подносит к очковым стеклам Дениса Карловича красный кукиш, — Будем бороться за свои права.

Он решительно поднимается, будто собрался войти в зев ревущего пламени, надевает шлем и поднимает над головой плакат. Что написано на плакате мне со скамьи не видно, но примерный смысл понятен и так. Михаил Иванович напоследок поворачивается к оставшемуся сидеть собеседнику.

— А то ишь, вместо меня теперь какие-то дроны-задроны пожары тушить будут. Не бывать! — по причине надетого шлема с опущенным забралом голос его звучит утробно и даже чревовещательно.

Людская толпа двинулась вдоль сквера, выкрикивая грозные лозунги. Я обалдело таращусь на проходящих мимо поваров, полицейских, клерков, дальнобойщиков, кладовщиков и медработников.