Стратегия. Логика войны и мира

Если неблагоприятный баланс сил — не просто обстоятельство, обусловленное местом и временем в контексте отдельно взятого столкновения, битвы или кампании, но отражает собою постоянное положение того или иного государства среди других государств, тогда следование «наименее ожидаемой линии поведения» посредством парадоксального действия может стать определяющей характеристикой его национального стиля войны. Израиль представляет собою интересный современный пример такого явления. Поначалу его вооруженные силы систематически старались избежать любого прямого столкновения, ища взамен парадоксальные альтернативы, так как полагали, что их враги совокупно материально сильнее — и по численности, и в техническом смысле. Когда же с течением десятилетий общий баланс сил сместился в пользу Израиля, обстоятельства, в которых израильские войска действительно оказывались в численном меньшинстве или уступали противнику в огневой мощи, свелись к таким случаям, как рейды коммандос, когда небольшие силы сознательно внедрялись вглубь вражеской территории. Постепенно израильтяне получали все больше оснований рассчитывать на свое материальное превосходство, в дополнение к преимуществу в обученности, сплоченности и лидерстве. И все же в большинстве случаев они избегали прямого столкновения лоб в лоб — отчасти по привычке, но в основном потому, что надеялись уменьшить число жертв. Одна война следовала за другой, в промежутках между ними было немало отдельных столкновений, но израильтяне неизменно предпочитали идти на самоослабляющий и организационный риск, чтобы достичь внезапности. Израильские войска по факту оказывались слабее, чем им полагалось быть, — вследствие ограничений, налагаемых секретностью и маскировкой, из-за поспешной импровизации или чрезмерной протяженности театра военных действий, и оттого, что добровольно принимали на себя такое трение, что их состояние было близко к хаотическому состоянию их менее тренированных врагов. Тем не менее они регулярно побеждали захваченных врасплох противников, силы которых либо не были сосредоточены в нужном месте, либо не были готовы к сражению морально и материально.

Привычное предпочтение, отдаваемое израильтянами парадоксальному действию, идущему против здравого смысла, не могло долго продержаться, не обессмыслив в конце концов свою цель. С течением времени их противники стали пересматривать свои ожидания. Они на опыте научились не доверять своим оценкам предполагаемых ходов израильтян, ибо эти оценки диктовались основанными на здравом смысле расчетами «наилучших» действий, доступных израильтянам. В конечном счете в ливанской войне в июне 1982 года сирийцы вовсе не были удивлены попыткой израильтян отправить целую бронетанковую дивизию к ним в тыл по одной-единственной одноколейной дороге, вьющейся вокруг гор Шуф, и вовремя сумели перекрыть этот узкий проход[9]. Но следующего хода израильтян сирийцы уже никак не могли предсказать, и в течение последующих часов они, с недоверием взирая на происходящее, едва отреагировали на совершенно прямолинейную лобовую атаку массированных бронетанковых дивизий на Ливанскую долину[10]. При крайне благоприятном балансе сил, притом не располагая лишним временем из-за близящегося срока прекращения огня, израильтяне уже без всякой надежды достичь внезапности атаковали в лоб среди белого дня — и были приятно удивлены, застав сирийцев не подготовленными к этому. Совершенно ясно, что к 1982 году для израильтян с их парадоксальным стилем войны, который они столько раз проявляли в предшествующих столкновениях, «линией наименее ожидаемого действия» мог быть только самый прямой, лобовой подход.

Глава 2 Логика в действии

То, что нельзя добиться неожиданности, многократно применяя одни и те же методы, — самоочевидно. Но это еще и пример (пусть даже сам по себе и не слишком важный) того, как действует парадоксальная логика стратегии в своей полной, двусторонней динамической форме. До сих пор эта логика по большей части рассматривалась с точки зрения лишь одного участника, и преимущественно такого, который понимал эту логику и сознательно пытался ею пользоваться. Кроме того, в большинстве случаев я разбирал единичные ситуации и единичные решения, и поэтому логика стратегии представала чередой статичных картинок. Однако в каждом стратегическом столкновении во время войны и мира, разумеется, наличествуют как минимум две противостоящие друг другу воли, и действие лишь в очень редких случаях происходит мгновенно, будто в дуэли на пистолетах; значительно чаше с обеих сторон налицо последовательность действий, развивающихся взаимно с течением времени.