Стратег

– Что ты делаешь, Гнидон?..

– Ты вся горишь, тебя надо остудить. – Его рука, нехотя оставив столь желанные и отчаянно близкие груди, подхватила край платья и стала их обдувать.

– Ты такой заботливый. – Ее рука обвилась вокруг его шеи, привлекая к себе, и он ощутил жар ее губ на своей щеке. – Не оставляй меня!

Он стал покрывать поцелуями ее щеки, глаза, осушая их от слез.

– Я всегда буду рядом, буду твоей опорой…

В знак благодарности она обеими руками обняла его, и его щека прикоснулась к ее обнаженной груди, выскользнувшей из-под платья. Губы сами впились в ее уста. Она ответила на этот поцелуй, но, когда он затянулся и перестал походить на дружеский, ее рука уперлась ему в грудь.

– Гнидон, не надо…

– Что ты, Лана, я просто хочу тебя утешить, ты сейчас как никогда нуждаешься в заботе и ласке.

Казалось, его слова возымели действие, и Лана еще какое-то время позволяла себя целовать и ласкать. Похоже, она впала в забытье. Осмелев, он расстегнул все, кроме последней, пуговицы на ее платье. Рука Гнидона судорожно перебегала с одной груди на другую, словно не зная, какую выбрать. Остановившись на правой, его пальцы стали играть с соском, то вытягивая, то сжимая его.

Оставив губы, он принялся целовать ее в шею, а рука девушки легла ему на голову, прижимая к себе. Затем его губы, спустившись с шеи к подножию упругого холмика, жадно впились в него и начали подъем, чтобы достигнуть затвердевшей вершины. Его язык играл ее затвердевшим соском, губы сжимали его, словно пытались добыть из него несуществующее молоко. Рука, соскользнув с другого холмика, устремилась вниз, пока не достигла выпуклого животика, где остановилась, не рискуя продолжить свой спуск.

– Гнидон, что ты делаешь? – очнувшись, еле слышно произнесла Лана. – Не надо.

– Лана, милая, не надо меня бояться, – с сожалением выпуская готовый взорваться сосок, как можно нежнее произнес он. – Ты больше не плачешь, тебе лучше… – И его рука расправилась с последней пуговицей.

– Какой ты внимательный! – И она опять притянула его к себе, даря сладкий поцелуй прямо в губы, чуть-чуть более продолжительный для дружеского, но слишком короткий для любовного.

– Лана, я люблю тебя, – неосторожно вырвалось у Гнидона.

– Что ты сказал? Любовь. Да, я любила Янона. Я знаю, ты тоже его любил. Его все любили, – прошептала Лана. Она потеряла связь с действительностью.

На какое-то время ее трепещущее тело опять оказалось в его власти. Взгляд Гнидона устремился вниз, туда, где из-под распахнутого платья виднелся соблазнительный выпуклый живот и то желанное, что скрывалось под белыми трусиками, сквозь которые еле заметно проглядывало темное пятнышко волос. Он пожирал ее тело глазами, а его рука потянула за розовую, завязанную бантиком веревочку, которая удерживала трусики на ее теле. Они немного сползли, открыв взору еще один небольшой холмик, покрытый редкими курчавыми волосиками. Гнидон скинул с себя рубашку и принялся стягивать штаны, откуда бешено рвался на свободу восставший жезл. Трусы после принятия душа он предусмотрительно надевать не стал. Заметив, что Лана лежит с закрытыми глазами, он приподнял ее за шею и осторожно освободил ее от остатков платья. Теперь только трусики прикрывали ее наготу. Снять их он не решался. Прижавшись своим горящим копьем к ее бедру, он обеими руками стал жадно ласкать ее безвольное тело. Затем одна рука раздвинула бедра девушки и от коленок начала подъем вверх, туда, откуда шел нестерпимый жар, и остановилась в миллиметре от заветной цели, которая по-прежнему была скрыта за тонким слоем белой материи. Он начал тереться членом об ее бедра. Желание сжигало его, но клочочек светлой материи оставался для него непреодолимым препятствием.

В своих нескончаемых эротических снах он не раз опускал свой жезл в ложбинку между ее грудей. Это желание навязчиво преследовало его. Ради этого и путешествовал его тяжело дышащий член по ее телу. Цель была уже близка. Вот он с разбегу уперся в ее грудь, которая восхитительно закачалась от этого толчка…

…На этом и порешили. Постепенно все печи на планете стали выплавлять металл с другими характеристиками, и корабли одевались в бракованную броню.

– Пойдем, любимый, у нас сегодня последняя ночь. – Тана взяла Катона за руку. – Я ухожу завтра утром.

– Ну почему, ты же говорила, что через несколько дней?

– Странная смерть Янона заставляет меня спешить. Не убивают не-гуманоиды рабов просто так. Раньше им до нас не было дела, только выполняй норму, а теперь…

– Да, слишком многое не укладывается в привычные для них рамки поведения.

– Поэтому никто не должен знать, что я ушла. Пусть думают, что много работы на полях, а потом я приболею, и на глазах у всех тебе будут передавать от меня приветы. Поступай и ты так же. И еще. Я постараюсь в срок успеть в горы на всеобщий Совет, но вы своего представителя обязательно пошлите, и пусть он не знает о моем присутствии.

Закончив на этом деловую часть, они направились искать свободную нишу, чтобы устроить праздник любви. Судьбе было угодно распорядиться так, что они расположились по соседству с Гнидоном и Ланой.