Страстное тысячелетие

- Приподнять?

- Да прежде надо вылить воду, что в него вошла, а также вдуть воздух, да и если сердце остановилось, так и на грудь давить, но не так, чтобы ребра сломать, а понемногу и часто.

- А зачем дуть? Чтобы вдохнуть в него жизнь заново?

- Ну, вроде того - чтобы начал дышать.

- И ты сможешь оживить утопленника, Учитель?

- Попытаюсь каждый раз, а иной раз и получится. Если сразу его вытащат точно получится.

- И удавленника?

- Если сразу как только перестал дышать - так и удавленника оживить можно.

- Чудно!

- Если поверите мне и научитесь, то и вы сможете то же делать.

* * *

- Симон, как же это возможно - оживить покойника?

- А ты опять не понял, Фома?

- Нет!

- Да ведь сказал же он - дунуть надо ему лишь - и вдохнуть душу заново.

- Чудеса!!!

- А ты как думал? На то он и Пророк, чтобы чудеса творить.

- Надо бы это записать, да людям после сказывать.

* * *

- Учитель, значит, верно, что ты - посланец Господа, что нас спасет?

- Просите вы Спасителя себе, Мессию, Христа... Каждый из вас должен сказать себе: я - Христос. Я и есть спаситель.

- Ты - Христос, ты и есть - Спаситель...

- Да не я, Андрей, а каждый из вас должен понимать про себя: "Я - Христос. Кто, как не я спасет людей?"

- Никто кроме!

- В каждом должен быть Спаситель внутри, и если в каждом прибудет Христос - тогда все и спасутся.

- Пребудь же в нас.

- Почему ждете вы, что кто-то другой спасет вас?

- В чем же спасение?

- Спастись от зла в себе должен каждый. Для сына человеческого всё, что есть ценного на земле - это любовь ближних. Если этого нет - что заменит это? Никакие богатства мира не принесут счастья человеку, которого никто не любит. Что толку приобрести вещь, или много вещей, когда ради этого теряешь любовь и дружбу человека? Сколько сил мы тратим на то, чтобы добыть себе пропитание но разве хлебом единым жив человек? Разве голодный человек в окружении друзей не более счастлив, нежели сытый в кругу врагов? А если он для своей сытости обездолил кого-то разве не получил он врагов себе от этого? Если ты отнимаешь - так ты легко приобретаешь врага себе. Но если раздаешь, то не значит, что приобретешь друга. И давая, обидеть можно. Один обидится, что дал мало, другой - что дал много, а пуще обидятся на то, что другому дал больше того, что этому и тому. Для того, чтобы тебя любили, недостаточно быть справедливым или щедрым, для того же, чтобы возненавидели достаточно только быть скаредным и несправедливым. Так я говорю вам: истинно душу легче потерять, чем спасти, а тому, кто богат жалко богатства своего сильнее, нежели дружбы, ибо сладости дружбы и искренней любви он не ведает, а кто в его друзьях был - то многие по расчету. Богатства же своего он не пожелает лишиться ради дружбы. Не вкусить богатому небесного блаженства, которое состоит в примирении души со всеми.

- Как же голодный может быть счастливее сытого?

- Не хлебом единым человек жив.

- Значит, надо думать о душе и не думать о хлебе?

- Так, да. О душе надо заботиться, чем о еде. Мудрость людей в себе собирать и следовать ей.

- Заветы древних исполнять?

- Заветы - это законы, к которым люди пришли ценой страданий. То что мудростью многих людей добыто, ценно и в единый миг это отменять нельзя.

- Учитель, почему же ты не омываешь рук водой? Ведь ты прикасался к прокаженному? По завету ты должен очиститься водой, иначе и в город нельзя входить!

- Воды не достаточно, Иаков. К тому же тут такая вода, что она не очищает, а напротив добавит нечистоты моим рукам. Лучше я протру руки уксусом.

- Но ведь обычай предписывает омывать или хотя бы опрыскивать руки водой, а без этого ты не можешь считаться чистым.

- Обычай придумали люди мудрые, а исполняют его не всегда с толком. Порой уж лучше бы и не было хорошего обычая, чем его иметь, да не к месту применить.

- Ты говоришь загадками, Учитель.

- Нет, я говорю просто, но чтобы пояснить, надо привести пример.

- Так приведи.

- В Риме есть запрет предавать смертной казни девственницу. Его ввели из сочувствия невинной душе, из уважения к чистоте её. Этот обычай стал таким непреложным, что забыли об истоках его. И вот приговорили к казни одного человека и всю его семью, а у него были две дочери, девственницы.

- Как же поступили римляне?

- В этом всё и дело, Симон. Палач на глазах у публики совершил насилие над этими девочками, после чего их казнили.

- Разве это не справедливо?

- Не вижу в этом справедливости, Фаддей. Вместо уважения - дополнительное оскорбление и страдание.

- Лучше ли было им умирать невинными? Как знать? Кто может судить законы? Они были правы, что не нарушили обычаев.

- Они не были правы, Фаддей. Девочек надо было отпустить. Я уже не говорю, что семья не должна отвечать на отца...

- Не понятно ты говоришь, учитель, но святость твоих слов я чувствую.

- Иоанн, надо отвергать те обычаи, которые наносят вред. Соблюдать бездумно вреднее, чем не соблюдать вовсе. Доброе начало этих законов убито чрезмерным рвением в их применении.

- Не понимаю.

- Закон, даже хороший, не должен быть сильнее людей. Закон должен соблюдаться, это - добро. Но и добро в слишком больших дозах может стать злом.