После столь яркого солнца глаза мои, тем не менее, быстро привыкли к темноте. Видимо, их подстегивал стресс данной ситуации.
И я увидела перед телевизором Гельхиадиху, которая преспокойно услаждала старческий слух последними мировыми новостями. От такой милой картины мне захотелось так же просто и мило хлопнуться в затяжной обморок, да доктор Олсен крепко держал меня в руках.
И тут Гельхиадиха нас заприметила. Она сделала потише звук телевизора, а я в знак приветствия бессильно кивнула ей головой.
— Мне уже сто лет. И на этот раз я что-то задержалась, — сказала Гельхиадиха.
— Что?! — в ужасе сказала я.
— Бабушка верит в реинкарнацию, — просто объяснил доктор Олсен.
И представьте, в такой весьма неожиданной ситуации я еще успела от души умилиться, что он называл Гельхиадиху просто и со вкусом — бабушкой. Вот уж не думала и не ожидала испытывать в такой момент какие-то положительные и жизнеутверждающие эмоции.
Короче, не успела я ничего толком сообразить и насладиться переживаниями, а он уже понес меня на второй этаж. На втором этаже, то есть в своей комнате доктор Олсен усадил меня на большую кровать, а потом принес из ванной аптечку, обработал и перевязал мою рану.
Но я к тому моменту была уже в таких разнообразных и противоречивых чувствах, что никакой боли давно не чувствовала.
— Что там за истории у вас в городе рассказывают про мою бабушку? — спросил меня доктор Олсен.
— Ну… — Я задумалась. — О том, что каждые сто лет просыпается вулкан. — И я надолго замолчала.
— А дальше? — с интересом спросил он.
— И о том, что выживает только ваша бабушка.
Доктор Олсен от души расхохотался.
— Ну вы же все прекрасно знаете, что это неправда, — сказал он.
— Знаем, — вздохнула я, — и что великаны не ночуют на покрывале наших лесов, и что на вершине вулкана нельзя увидеть их огромные следы.
— Ну а это еще надо проверить, — сказал доктор Олсен.
6
Марк Роснан и Даниэль. Они начинали свою историю с чистого листа и делали новые шаги навстречу друг другу.
Даниэль ожила и похорошела. Она вновь обрела себя и смысл своего существования. Марк Роснан носил Даниэль на руках и готовил ей горячие завтраки.
— Однажды откроется дверь, и войдет в эту дверь принцесса, — сказал Марк Роснан.
— Женишься на принцессе, сделаешь ее домохозяйкой и будешь ругаться с ней как с самой обыкновенной женой, — сказала Даниэль.
— О нет, у нас все будет по-другому! — сказал Марк Роснан.
— Ты знаешь об этом мире гораздо больше меня, — сказала Даниэль, — я мало что нового могу тебе сказать.
— Счастье не в том, получаешь ты от человека какую-то информацию или нет, — сказал Марк Роснан, — любой информацией и так заполнен весь мир. Счастье в том, что ты просто хочешь быть рядом с этим человеком. И все.
Город неадекватно реагировал на отношения Марка Роснана и Даниэль. Женская половина города привыкла считать Марка Роснана своим достоянием и теперь плохо спала по ночам.
Но все равно все прекрасно понимали, что если два человека не могут быть друг без друга, то они, разумеется, должны быть вместе.
А еще город был в шоке от того, что Марк Роснан перестал писать. Всем казалось это шуткой. Все были уверены, что Марк Роснан просто припрятал свои романы, которые он должен был преданно написать за время отсутствия, и вот-вот все вновь смогут насладиться его интересными мыслями.
Но этого не происходило. По городу поползли слухи, что Марк Роснан за время отсутствия действительно не написал ни строчки. Город плохо представлял, как такое может быть.
Мало того что Марк Роснан и сам не мог прожить ни дня без своих рукописей, он еще был в ответе перед своими читателями. Это было выше общественного понимания.
А Марк Роснан действительно не написал за это время ни одного романа. Нет, он так же вставал рано утром, выкуривал сигарету, открывал ноутбук, читал свои записи, но его работа стояла на месте и не продвигалась ни на шаг.
— Почему ты не пишешь? — осторожно спросила его Даниэль.
Марк Роснан задумался.