Страсти по-губернаторски

— Да, — заметно оживился прокурор, — и мы с ним все необходимое решили. Если вы пожелаете ввести в состав своей следственно-оперативной бригады и наших следователей, которых я вам уже назвал, то в вашем распоряжении окажутся сразу четыре удобных кабинета. Компьютеры и другая необходимая техника — факсы там, прочее — у нас имеются, и они тоже к вашим услугам. Если сочтете необходимым принять и мою помощь, милости прошу.

Чем оставалось ответить? Благодарностью на любезность.

К генералу Полтавину Александр Борисович отправился вместе с Грязновым. Так и в самом деле выглядело представительней.

Красивый, рослый генерал милиции принял их незамедлительно, выслав из своего кабинета нескольких человек, которые сидели у него, разложив свои бумаги на большом столе для заседаний. Значит, либо тут шла обычная и не самая важная болтовня, либо этим своим показным жестом Полтавин желал продемонстрировать свое особое почтение к гостям из Москвы.

Для начала генерал поинтересовался, как они устроились. Затем он спросил, чего хотели бы гости — чаю или кофе? Потом была дана команда в приемную — приготовить кофе.

Полтавин вел себя по-свойски, по-простому, демонстрируя полное свое спокойствие и радушие. Вставал, ходил по кабинету, курил, предлагая сделать то же и гостям, расспрашивал о погоде в Москве, всячески отодвигая пока вопросы, ради которых и появились в его кабинете руководители московской следственно-оперативной бригады. Впрочем, возможно, он полагал, что их вопросы могут оказаться для него не самыми приятными, и просто оттягивал время.

Коснувшись попутно своего прошлого, он упомянул, что здесь, в городе, живет относительно недавно, но уже отчасти освоился. Не преминул сказать, что вообще с преступностью, как таковой, в области положение далеко не самое худшее по сравнению с некоторыми другими российскими регионами. О том, что это и его заслуга, он не сказал, но исподволь намекнул — мол, до него тут было далеко не все в порядке. И тут же он нашел удобный переход к основной теме.

Он сказал, что, по его личному мнению, именно это обстоятельство — резкое снижение уровня преступности в последнее время — и сыграло, если можно так выразиться, злую шутку. Естественно, что три, в общем-то, ординарных убийства, но почему-то совпавших по времени, и вызвали столь горячий и тревожный резонанс у областного руководства. То есть получалось так, что он, как бы сам того не желая, перекладывал вину за громкое общественное возмущение с возглавляемой им правоохранительной системы исключительно на губернатора и его ближайшее чиновничье окружение. Область, по его убеждению, могла бы и сама разобраться в сути происшедшего, но теперь это, разумеется, вышло за пределы, эхом отозвалось в самой Москве, как будто ей больше нечем заниматься, кроме как криминальными разборками в Новограде.

— Но ведь произошли не просто убийства, — мягко возразил, словно оправдываясь за свое присутствие, Турецкий, — свалили столпов судейской системы, — вычурно этак выразился он.

— Ну и что — столпы? — с изрядной долей пренебрежения ответил Полтавин. — Они что, не люди, как остальные? Со всеми своими человеческими недостатками? Извините, я по-нашему, по-простому: он что, Ваня Самохвалов, бабником не был разве? Да про то многие знали!

— Так вы полагаете, с ним так поступили из-за женщины? Чрезвычайно любопытно. Ну а второй? — подсказал Турецкий.

— Это Савенко, что ли? — с тем же пренебрежением спросил Полтавин. — Не знаю, но наверняка он тоже в душе у себя какую-нибудь подлянку носил. А про Роберта я уж и не говорю.

— А что так? — удивился Турецкий.

Грязнов же молчал и внимательно наблюдал за генералом.

— Да на нем столько грехов висело! Очень по-своему безответственным человеком был. И не в меру самолюбивым, а оттого неосторожным.

— Разве? Вообще-то это новая для меня точка зрения. А вот губернатор ваш, прокурор — у них несколько иное мнение.

— Ну каждый, в конце концов, судит по-своему. Я человек простой, говорю всегда то, что думаю. Не всем нравится, а я иначе не могу. Но если Алексей Петрович уже высказал вам свою точку зрения и вы с ней согласились, то я ни с ним, ни с вами спорить не собираюсь. Ему, как говорится, сверху видней. Они же с Робертом — давние друзья, так кому же и знать, как не Рыжакову.

«Ага, и этот с ходу пошел на попятную…» Турецкий едва заметно усмехнулся, но, поймав взгляд Грязнова, сделал нейтральное выражение лица.

— Однако и ваше мнение мне очень интересно. Особенно в той его части, которое касается Васильчикова. Я не мог бы попросить вас, Григорий Петрович, высказаться поподробнее?