Страсти по Адели

– Господи, за тобой же все время надо присматривать! – нетерпеливо произнесла Алиса. – Ну, пожалуйста, не забывай это делать!

– Я постараюсь, – довольно засопел Роман. Алиса помнила о нем, беспокоилась, и это было так приятно… Возможно, есть много мужей, которых душит супружеская опека, которым она не нужна и даже мешает, но Роман, оказывается, не принадлежал к их числу.

Они попрощались с условием созвониться завтра.

Но ночью он так и не смог выспаться. Какое-то нехорошее беспокойство терзало Романа, словно происходило нечто странное и неприятное. Хотя, если проанализировать ситуацию, можно было найти причину всего этого.

Максим. Сын Алисы.

Конечно, Роман с самого начала прекрасно знал, насколько сын дорог Алисе. Чуть пошевели тот пальцем, подстрой какую-нибудь интригу, изъяви недовольство – Алиса тут же покинет мужа. Хотя, конечно, это вряд ли, поскольку юноша, судя по всему, эгоизмом не страдает, но кто знает, как все повернется потом… «Ну вот, просил Алису не загадывать, а сам теперь тем же самым занимаюсь! Но, допустим, не сдаст пацан летнюю сессию… Что тогда? Он же в Москву к матери вернется, а Алиса не допустит, чтобы ее обожаемый мальчик жил один. Или другой вариант, отсроченного действия: Макс заканчивает институт в Питере и решает вернуться в Москву… Алиса же начнет к нему каждый день бегать! Ох, господи, мне, с моим характером, надо было жениться на бездетной сироте…»

Роман вертелся в кровати с боку на бок, ему очень не хватало сейчас Алисы, физически не хватало. Оказывается, он уже не мог спать один, без жены.

Он не мог жить без ее заботы.

И это Романа ужаснуло – насколько он стал зависимым и беззащитным. Он оказался в полной власти одной маленькой, хрупкой рыжей женщины – некрасивой, странной, сложной, проблемной, почти сумасшедшей. Нет, все вранье, все неправда, придуманная сейчас лишь затем, чтобы снизить значимость Алисы! На самом деле она – прекрасный ангел, чудо, бескорыстный дар Небес…

Сейчас Роман и ненавидел Алису, и обожал.

Под утро все-таки сумел заснуть, но продремал всего часа два и поднялся с тяжелой головой, весь разбитый.

Раздался телефонный звонок. Это была Алиса:

– Проснулся?

– Да.

– А что голос такой?

– Голова болит.

– Голова… – потерянно произнесла та. – Сильно? Я сейчас приеду.

– А как же твой сын? Погоди-погоди… Со мной все в порядке, просто я плохо спал. А вы приезжайте, ты и Максим, я жду. Ну нехорошо, блин, вы там, а я тут. Мы же родственники теперь. Надо было сразу вас сюда позвать. Что же я? Будто комнат не хватит…

– Ты что это разнылся вдруг, а? – засмеялась Алиса. – Смешной ты. У нас вчера вечером целая компания Максовых одноклассников была. Ты не выдержал бы такого нашествия. Уф! Лучше бы я с тобой осталась.

– Тогда я приеду к вам?

– Ты не представляешь, какой тут бардак, – с чувством произнесла она.

– Ну и фиг с ним, с бардаком, приезжайте с Максом сюда, если хотите!

Алиса помолчала. Потом ответила спокойно:

– Хорошо. Как скажешь. Мы скоро приедем.

Как только в трубке прозвучали короткие гудки, Роман понял, что он сглупил. Он вовсе не хотел сейчас никаких гостей у себя в доме, он ничего не хотел. Поболтал бы еще немного с женой, а потом завалился бы спать. А потом снова за работу. И вот так незаметно наступил бы вторник, и вернулась бы Алиса, одна, и жизнь тоже вернулась бы в прежнюю колею.

Он на днях прямо заявил жене, что воспринимает все, чем не хочет заниматься, как несвободу. А тут, получается, сам себя заставляет встретиться с сыном Алисы.

Роман общался лишь с теми, с кем хотел. Сам свою жизнь так устроил, чтобы не пришлось сталкиваться с «лишними» людьми – и профессию выбрал соответствующую, и быт так организовал… Да, приходилось Роману иногда контактировать с людьми неприятными, скучными – но это лишь для дела, тут уж никуда не увернуться. Роман к таким людям относился… с полным безразличием. Просто окружающие. Необходимые детали пейзажа, от которых невозможно избавиться. Есть ли смысл злиться на деревья, на дома, на фонари, которые обступают человека в большом городе? Нет, это глупо. К окружающему пейзажу допустимо испытывать лишь спокойное безразличие. Можно улыбнуться, можно нахмуриться – когда, оглядевшись по сторонам, замечаешь какой-либо непорядок, но глубоких, сильных чувств при обнаружении беспорядка в этом случае быть не должно. Всерьез злиться на опрокинутую мусорку, обшарпанный фасад бессмысленно. Вот и люди… Только близкие могут причинить боль, разозлить, а переживать из-за посторонних, чужих людей смысла нет.

Как бы грубо это ни звучало, но до этого момента Макс являлся для Романа деталью окружающего пейзажа. От этого юноши никак не избавиться, поэтому с ним надо просто смириться. Пусть этот Макс живет где-нибудь поблизости, но отдельно. Тогда Алиса могла бы навещать сына, и все остались бы довольны.

Лишь сейчас Роман понял, что от Макса ему никогда не получится устраниться стопроцентно. Никогда.