Страсти Челси Кейн

– И друга с домом в Нантуките?

В этот раз в его словах, несомненно, был сарказм. Она покачала головой.

– И никаких блестящих вечеринок в сити?

Одно дело сарказм, но его презрения она уже точно не заслужила. Возмущенная, Челси посмотрела ему прямо в глаза:

– Никаких. Я не любительница блестящих вечеринок. Зачем вы хотите представить меня не такой, какая я есть?

Его глаза хранили прежнее выражение.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, и повидали гораздо больше любого из здешних обывателей.

– Повидала? – переспросила она. Его фраза показалась ей оскорбительной.

– Пожили во многих местах.

– Если вы имеете в виду путешествия, то да, и вы ошибаетесь, если думаете иначе.

С минуту он пристально смотрел на нее, потом отвернулся к скверу.

– Вы мне верите? – спросила она. Вопрос был очень важным для нее. – Я понимаю, что я здесь чужой человек. У меня свои привычки, но я не стремлюсь выставлять их перед всеми.

Глаза Джадда остановились на ее груди, затем медленно поднялись.

– Именно поэтому вы сегодня утром бежали вдоль старой дороги в узких шортах и майке, прикрывающей только грудь? – Сердце у нее подскочило. Когда он мог ее видеть?

– Это обычная спортивная одежда.

– Но не для Норвич Нотча. Ребята у нас не привыкли, чтобы женщины выставляли на обозрение свое тело.

– Я ничего не выставляла. Я занималась бегом.

– "У Крокера" сегодня утром все только вас и обсуждали. Не замечали, как грузовики притормаживают, когда проезжают мимо вас? Большинство ребят работает в каменоломне, и вы произвели на них неизгладимое впечатление.

Она не знала, что и сказать. Ей и в голову не могло прийти, что ее утренняя пробежка вызовет такой интерес. Она просто занималась бегом, только и всего. Она не понимала, почему Джадд разозлился.

– Я думал, вы занимаетесь аэробикой в церкви, – сказал он.

– Я не бросила занятий аэробикой, но я привыкла к пробежкам.

– Вы не могли бы надевать что-нибудь более консервативное?

– Это обычная спортивная одежда, – повторила она.

– Хорошо, но ее нельзя носить. Продолжайте в том же духе, и вы услышите не только детские голоса из стен Болдербрука посреди ночи. Половина мужского населения Норвич Нотча будет обивать порог вашего дома. – На его виске пульсировала жилка. – Может быть, вы этого и хотите?

Его слова прозвучали как пощечина.

– Я совсем не хотела вызвать такую реакцию, но у меня есть право заниматься бегом и право одеваться, как мне нравится.

Он пожал плечами:

– Тогда готовьтесь к последствиям.

Челси почувствовала, как в ней закипает злость. Ее обвиняли все вокруг – и Джадд, и весь город, и Кевин с Карлом. Она оттолкнулась от изгороди и посмотрела ему в глаза.

– Даже и не подумаю, – сказала она. – Может быть, Норвич Нотчу уже пора выходить из средневековья? Современные женщины занимаются бегом, и если на улице жарко, то они одеваются соответствующим образом. Они также водят «ягуары», управляют компаниями и, можете мне поверить, занимают должности даже в правительстве. Бог ты мой, о каких призраках прошлого вы говорите?

Джадд тоже оттолкнулся от изгороди и сразу стал намного выше, чем она. Его глаза были все так же бесстрастны, только потемнели еще больше.

– Я говорю о Норвич Нотче. Вы называете его призраком прошлого. Я называю консервативным. И оттого, что вы здесь появились, ничего не изменится.

– Я и не хочу ничего изменять. Пусть город живет своей жизнью, и я прошу только не мешать мне жить своей.

– Интересно, и это все?

Она озадаченно посмотрела на него:

– Как понимать ваш вопрос?

– А так и понимать, – ответил он, – что ваше пребывание в городе выглядит по меньшей мере странно. Вам незачем здесь находиться. Оливер прав, вы могли бы заниматься своей работой в Балтиморе. Там вам было бы в тысячу раз легче, чем мучиться за письменным столом в гостинице.

Он криво усмехнулся.

– Как я узнал об этом? – спросил он, опередив ее вопрос. – Горничная, которая убирает у вас в комнате, – младшая сестра одного из наших рабочих. Она сказала ему, что каждое утро она находит в корзине для мусора в вашем номере желтую кальку. Поэтому я знаю, что вы пытаетесь работать, и я знаю, что вам удобнее было бы заниматься в своей студии. Спрашивается, зачем вы сами создаете себе трудности? Вас что, выгнали из Балтимора?

Челси почувствовала себя совершенно беззащитной.

– Нет.

– Проблемы с мужчинами?

– Нет.

– Тогда что? Зачем вам – талантливой, преуспевающей, красивой женщине забираться в такую глушь?

Талантливая, преуспевающая, красивая. Она часто слышала эти слова от других, но Джадд произнес их с какой-то горечью в голосе, и они прозвучали не как дежурный комплимент.

– За последние пять месяцев я потеряла трех самых близких мне людей. Меня теперь ничто не держит в Балтиморе.

– Значит, вы убежали.

– Нет, я решила пожить здесь.

– И как долго?

– Пока мне не надоест.

Из соседней улочки послышался рев мотоцикла Хантера. Кивнув в ту сторону, Челси сказала:

– Он-то ведь делает все, что ему вздумается. Его никак не назовешь консервативным.

– Он не такой, как все.

– И я тоже, – сказала она, подойдя к остановившемуся у тротуара Хантеру, и спросила: – Как дела?