Страсти Челси Кейн

Теперь, когда Джози и Мэтью оставили ее одну, у Донны от всего пережитого подогнулись ноги. Прислонившись к стене, она прижала локти к бокам, пытаясь унять нервную дрожь, сотрясавшую все ее тело. Но это не помогло. Ее по-прежнему трясло так, что зубы ее выбивали частую дробь. Разум также отказывался служить ей. Она не могла сконцентрироваться ни на одной мысли, в голове ее, сжимаемой тисками боли, проносились обрывки каких-то смутных воспоминаний, душу переполняли досада, гнев, страх, и над всем этим витало чувство невосполнимой утраты, которое, несмотря на его зыбкость и расплывчатость, причиняло ей невыразимые страдания. Тело не повиновалось ей, и она не могла ни сделать шага, чтобы опуститься на стул, ни даже присесть на корточки. Она попыталась было закричать, но из горла ее, как в кошмарном сне, не вырвалось ни звука. На полу из остатков еды, осколков фарфора и стекла сама собой составилась какая-то чудовищная сюрреалистическая картина, и Донна, поймав себя на том, что не отрываясь глядит на нее, с усилием закрыла глаза.

Боль и гнев с новой, неистовой силой охватили все ее существо. Она чувствовала, как, подобно океанским волнам, они окатывают ее с головой и влекут в пучину безысходного отчаяния. Тело ее трепетало и, прижавшись к стене, она стояла без движения, утратив чувство времени и потеряв всякую связь с реальностью.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем сознание начало мало-помалу возвращаться к ней. Дрожь унялась, исчезла и тяжесть в голове и ногах. Открыв глаза, она обнаружила, что стоит на осколках стекла от разбитого стакана.

Ощупав рукой влажное лицо, она судорожно вздохнула и осторожно, Глядя под ноги, выбралась из столовой. В кухне она сняла с себя всю одежду, сложила ее на одну из полок и, тщательно вымыв лицо и руки, распустила волосы, проведя по ним мокрой пятерней. Взбираясь по лестнице наверх, она продолжала приглаживать волосы рукой.

Через несколько минут она вышла из дома. На ней были голубые джинсы и теплый свитер, поверх которого она надела свою выцветшую куртку. Она миновала короткий переулок и оказалась на главной городской площади. Стоя спиной к церкви, она долго смотрела на три величественных каменных особняка по другую сторону лужайки. Ее переполняло отвращение ко всему, что олицетворяли собой эти роскошные здания. Она проклинала тот день, когда родилась в семье Пламов, и тот, когда вышла замуж за одного из Фарров. Она проклинала узы, неразрывно связавшие ее с Норвич Нотчем, который ей не суждено было покинуть до конца своих дней.

Она принялась бесцельно бродить по улицам, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Глаза ее лихорадочно блестели, губы пересохли. Она прошла мимо магазина и, свернув возле гостиницы, углубилась в узкий переулок. В большинстве окон ярко горел свет, и лишь некоторые из них светились призрачным голубоватым сиянием. Там семьи горожан собрались у экранов телевизоров.

Донна не заглядывала в окна. Ее не интересовала жизнь соседей и знакомых. Она не чувствовала холода и не боялась темноты. Она навряд ли отдавала себе отчет в своих действиях, просто шла и шла вперед не разбирая дороги.

Она миновала здание пожарной команды и, приблизившись к школе, прошла по лужайке, затем повернула назад, на шоссе, которое вело прочь из города. Ее охватило желание идти по этой дороге не останавливаясь, пока не придет в другой город, где жизнь, возможно, окажется проще, чем в Норвич Нотче, где в ней не будут видеть одну из Пламов или одну из Фарров, где она сможет быть самой собой. Улыбаясь этим мыслям, она зашагала быстрее, но, вспомнив о Джози, сделала еще несколько нерешительных шагов, повернулась и побрела назад.

Она не останавливаясь миновала свой переулок и снова вышла на центральную площадь Норвич Нотча. Перейдя лужайку, она свернула в узкую, едва приметную улочку между парикмахерской Зи и булочной. В конце ее находилось здание полицейского участка, к которому примыкал маленький домик, занимаемый шефом полиции.

Подойдя к двери, она тихо постучала по ней костяшками пальцев. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился Нолан. При виде Донны он на мгновение застыл, от удивления лишившись дара речи. Ему достаточно было одного взгляда на ее взволнованное, бледное лицо, чтобы понять, что с ней стряслась беда. Не говоря ни слова, он взял ее за плечи и провел в дом.